Аут - Нацуо Кирино

Когда Анна снова посмотрела в окно, солнце уже село и в темном стекле отражалась она сама: потерянная и несчастная молодая женщина в жалком пальто. Вид этой бедняжки вызвал у нее ощущение полной изолированности, оторванности от привычного мира. Ей было тогда девятнадцать. Конечно, первое потрясение, вызванное столкновением с экономическим процветанием Японии и сумасшедшей, бурлящей активностью города уже осталось в прошлом, но такое чувство одиночества, чувство, подобного которому она никогда не испытывала, накатило впервые.

Возможно, если бы она приехала в Японию на учебу — визу ей выдали именно для этого, — то как-нибудь справилась бы с неожиданными трудностями. Однако Анна ставила перед собой совершенно иную цель — заработать денег, а единственными привезенными ею с собой инструментами были молодость и красота. Она приехала, переполненная большими надеждами, соблазненная легкостью быстрого обогащения, подогретая обещаниями и рассказами об ожидающих ее в Японии богатствах. В конце концов именно стремление к тому, чтобы добиться всего быстро и легко, и сыграло решающую роль в определении судьбы такой неглупой и благоразумной девушки, как Анна. Она хорошо училась в школе и даже подумывала о том, чтобы поступить в университет. А вместо этого оказалась в Японии, где деньги приходилось зарабатывать, проводя время с местными мужчинами. Анна понимала, что этот бизнес нечист, аморален, но ничего не могла с собой поделать.

Ее отец работал таксистом, мать продавала овощи на рынке. Каждый вечер, приходя домой, они рассказывали о своих успехах, о деньгах, заработанных смекалкой и терпением. Так жили и так зарабатывали в Шанхае все. Но Анна знала, что никогда не сможет поделиться собственными успехами со своими серьезными, трудолюбивыми родителями. К тому же здесь, в Токио, втайне гордясь шанхайским происхождением и красотой, она постоянно испытывала если не страх, то по меньшей мере робость перед богатыми и самоуверенными молодыми японками. Именно уверенности в себе ей и не хватало. Какая несправедливость! Как раз в такой период разочарования, неуверенности и одиночества Анна и увидела себя как бы со стороны — перепуганной и растерянной деревенской девушкой, заблудившейся в большом городе.

В первые месяцы пребывания в Японии она послушно и дисциплинированно посещала языковые курсы, рекомендованные тем самым брокером, который сделал ей визу, а вечерами работала в ночном клубе в районе Иоцуа. Имея неплохие лингвистические способности и не жалея сил на учебу, Анна довольно быстро освоила основы разговорного японского и вскоре уже могла сносно общаться. Еще она научилась одеваться так же модно, как те богатые японки, которые встречались ей в дорогих магазинах. Тем не менее, несмотря на все старания, девушка не избавилась от чувства одиночества и изолированности, столь остро проявивших себя в той поездке на поезде. Она пыталась приглушить их, не обращать на них внимания, но как ни гнала, как ни выдавливала из себя, они все равно таились где-то рядом, точно прячущийся в тени бродячий кот.

Самой же большой проблемой стали деньги. Анна знала, что чем скорее заработает определенную сумму, тем скорее вернется домой, в Шанхай, где собиралась открыть модный бутик. Дни пролетали на языковых курсах, ночи — в клубе, а сбережения росли слишком медленно. Цены в Японии оказались невероятно высокими, проживание обходилось куда дороже, чем она предполагала. Иногда казалось, что она здесь уже много лет, а отложенная сумма все еще составляла четвертую часть от необходимой.

«Если так пойдет и дальше, — с грустью думала Анна, — я никогда не вернусь домой». Она как будто попала в западню, и каждый ее день наполняло ощущение неясной тревоги, которая, словно тончайшая, с волосок трещинка, угрожала расколоть легкую, изящную чашку. Анна жила с постоянным страхом, что однажды она тоже не выдержит и расколется. А потом ей встретился Сатакэ.

_______

Он довольно часто заходил в бар, где она работала, и считался постоянным и щедрым на чаевые клиентом, хотя сам никогда не пил. Анна быстро обнаружила, что хозяин бара относится к нему с некоторой настороженностью. Тем не менее компанию гостю составляла одна из самых красивых девушек заведения, и Анна пришла к выводу, что ей рассчитывать не на что. Однако однажды он пригласил к своему столику именно ее.

— Меня зовут Анна. Рада познакомиться.

Сатакэ заметно отличался от других посетителей, либо осторожных и робких, либо преисполненных сознанием собственной значимости. Он закрыл глаза, словно наслаждаясь ее голосом, потом открыл их и стал наблюдать за движением ее губ, как делали преподаватели на курсах японского. Анна занервничала, словно вызванная к доске ученица.

— Скотч с водой?

Смешав для гостя очень слабый напиток, Анна осмелилась посмотреть ему в лицо. Около сорока, смуглый, с коротко подстриженными волосами. Лицо, не отличающееся красотой черт, привлекало выражением полного спокойствия и уравновешенности. А вот одежда поражала нарочитой крикливостью. Модный черный костюм из какого-то гладкого материала смотрелся довольно смешно на плотной, коренастой фигуре, а пестрый, совершенно не сочетающийся с костюмом яркий галстук вызывал улыбку. Добавьте к этому золотой «ролекс» и зажигалку «картье». Общий эффект получался весьма комичный, что резко контрастировало с застывшим в глазах печальным выражением.

Глаза. Они напоминали колодцы. Анна вспомнила увиденную в каком-то журнале фотографию затерянного высоко в горах озерца. Вода в нем была серо-стальная, неподвижная и очень холодная, и девушка представила, что в глубине вод, среди переплетающихся водорослей обитают странные, диковинные существа. Ни один купальщик не решился подойти к такому озеру или спустить лодку на его застывшую гладь. Ночью этот бездонный кратер всасывал звездный свет, а таинственные обитатели наблюдали за происходящим, оставаясь невидимыми. Может быть, этот человек нарочно выбрал переливчатый костюм, чтобы отвлечь людей от своего темного озера.

Анна посмотрела на его руки. Сатакэ не носил украшений, а кожа была чистая и гладкая, как будто он никогда не занимался физическим трудом. Форма рук отличалась изяществом, хотя не давала основания усомниться в таящейся в них силе. Она так и не смогла представить, чем он занимается, как зарабатывает на жизнь, а так как гость не соответствовал ни одной из известных ей категорий, девушка предположила, что имеет дело с якудза, о которых ходило так много слухов. Как интересно! И… страшно.

— Анна?

Сатакэ достал сигарету, но не закурил, а еще долго — ей показалось, целый час — рассматривал ее лицо. Гладь темных озер оставалась непотревоженной. Ничто в его глазах не указывало ни на одобрение, ни на разочарование. Однако голос Сатакэ звучал мягко, и Анна подумала, что была бы не прочь услышать его еще раз.

С некоторым опозданием заметив, что гость держит сигарету во рту, она вспомнила о своих обязанностях и схватила, но тут же выронила зажигалку. Ее неуклюжесть и смущение, похоже, помогли ему расслабиться.

— Не волнуйся.

— Извините.

— Тебе ведь лет двадцать, верно?

— Да, — кивнула Анна.