Глубина в небе - Вернор Виндж

– Не знаю, Траг. Все говорят, что это деградировавшая колония. Но если пауки есть в космосе еще где-то, почему мы их радио не слышали?

Фам:

– Послушайте, мы уже об этом говорили. Арахна должна быть колонией. Система слишком неблагоприятна для зарождения жизни.

Кто-то еще:

– А может быть, у этих тварей просто нет Кенг Хо.

Смешки за столом.

– Нет, все равно должно быть много радиошумов. Мы бы их услышали.

– Может быть, остальные очень далеко, где-нибудь в Персее…

– Или они ушли так далеко, что уже не используют радиосвязь. А этих ребят мы заметили только потому, что они начали сначала.

Это был старый-старый спор, часть тайны, восходившей к Веку Несбывшихся Мечтаний. Именно это-то и подталкивало людей к изучению Арахны. И уж точно это вело Фама.

И конечно, Фам уже нашел Нечто Новое, нечто такое сильное, что происхождение пауков стало для него теперь второстепенным вопросом. Фам нашел фокус. С помощью фокуса эмергенты превращали самых талантливых своих людей в преданные машины для мысли. Болван вроде Трага Силипана мог получить эффективный перевод простым нажатием кнопки. Чудовище вроде Томаса Нау получало недреманное око. Фокус давал эмергентам власть, которой не было никогда и ни у кого, точность, не доступную ни одной машине, терпение, не доступное ни одному человеку. Это было одно из Несбывшихся Мечтаний – но они этого добились.

Глядя, как вещает Силипан, Фам понял, что настал наконец очередной этап его плана. Эмергенты низших классов приняли Фама Тринли. Нау его терпит, даже потакает, считая, что Фам может, сам того не зная, оказаться окном к военному складу ума Кенг Хо. Настало время узнать побольше о фокусе. От Силипана, от Рейнольт… и когда-нибудь узнать технические аспекты этого дела.

Фам пытался построить истинную цивилизацию во всем Людском Космосе. Несколько кратких столетий казалось, что он может преуспеть. В конце его предали. Но Фам давно уже понял, что предательство – всего лишь обнажение провала. То, что сделали с ним у разлома Брисго Сура и другие, было неизбежным. Межзвездная империя покрывает слишком большое пространство, слишком долгое время. Для нее мало доброты и справедливости. Нужно преимущество.

Фам Нювен поднял пузырек с «Алмазом и льдом» и выпил непроизнесенный тост за уроки прошлого и обещания будущего. На этот раз он сделает все правильно.

Первые два года жизни Эзра Винжа после засады были размазаны по восьми годам объективного времени. Томас Нау, почти как хороший капитан Кенг Хо, распределял время своих работников согласно ходу работ. Чиви и ее команды были вне анабиоза более других, но и они в конце концов стали замедляться.

И Анне Рейнольт давала работу своим астрофизикам. Мигающая сдвигалась по кривой светимости точно как в предыдущие столетия. Для ленивого наблюдателя она казалась бы обыкновенным солнцем: поглощает водород, покрыто солнечными пятнами. Анне поначалу держала других ученых на цикле с низкой загруженностью, ожидая возобновления деятельности пауков.

Передачи военных раций зазвучали с Арахны меньше чем через день после Вспышки, когда еще кипели паровые бури на поверхности планеты. Очевидно, фаза отключения солнца прервала какую-то местную войну. Через год-другой уже говорили десятки передатчиков на двух континентах. Эти создания должны были каждые два столетия отстраивать наземные конструкции чуть ли не с фундамента, но они явно это умели. Когда в облачном покрове появлялись просветы, космонавты видели новые дороги и города.

Через четыре года существовали уже две тысячи стационарных передатчиков – классическая модель неподвижных станций. Теперь Триксия Бонсол и другие лингвисты вошли в напряженный цикл работы. Впервые им для изучения был предложен постоянный поток звуковой информации.

Когда совпадали Вахты – а теперь это бывало часто – Эзр навещал Триксию Бонсол каждый день. Вначале Триксия была еще более отдаленной, чем всегда. Казалось, она его не слышит; речь пауков наполняла ее кабинет. Писки и визги этой речи менялись каждый день по мере того, как Триксия и другие фокусированные лингвисты определяли, в какой полосе спектра заключен смысл речи пауков, и разрабатывали звуковые и визуальные представления для ее изучения. Наконец Триксии удалось получить пригодные для работы представления данных.

И тут начался сам перевод. Фокусированные переводчики Рейнольт хватали все, до чего могли дотянуться, выдавая тысячи слов полусвязного текста в день. Триксия была лучшей из них, это было очевидно с самого начала. Именно ее работа с текстами по физике дала исходный прорыв, это она смогла сопоставить письменный текст с двумя третями радиоперехвата. Даже на фоне лингвистов Кенг Хо она была выдающейся; как бы она гордилась этим, если бы только могла знать!

– Она незаменима.

Рейнольт выдала это изречение в своей обычной манере – без похвалы, без садизма – просто констатация факта. Для Триксии Бонсол не будет раннего выхода, как для Ханте Вена.

Винж пытался читать все, что выдавали переводчики. Сначала это была обычная сырая полевая лингвистика, где каждое предложение состояло из десятков указателей на альтернативные значения, альтернативный синтаксис. Через несколько мегасекунд переводы стали почти читаемыми. Там, внизу, на Арахне – живые существа, а здесь – их слова.

Некоторые из фокусированных лингвистов не продвинулись дальше переводов, набитых аннотациями. Они зациклились на нижних уровнях значений и отбивались от любой попытки поймать дух речи чужаков. Может, этого и было достаточно. Во всяком случае, они узнали, что у пауков нет знаний о прошлой цивилизации.

– Никаких упоминаний о золотом веке технологии.

Нау скептически глянул на Рейнольт.

– Это само по себе подозрительно. Даже на Старой Земле были мифы об утерянном прошлом.

Если и существовала первоначальная планета, то это могла быть только Старая Земля.

Рейнольт пожала плечами:

– Я докладываю вам, что любое упоминание о технических цивилизациях прошлого лежит ниже правдоподобного основного уровня. Например, насколько мы можем судить, археология является второстепенной академической дисциплиной.

А не лихорадочной всепоглощающей деятельностью, как в обычной деградировавшей колонии.

– Ах ты, Чума побери все! – произнес Ритцер Брюгель. – Если этим типам нечего выкапывать, мы за все свои усилия получаем пшик.

Жаль, что вы не подумали об этом раньше, чем сюда явились, – сказал про себя Винж.

У Нау лицо было мрачное и разочарованное, но с Брюгелем он не согласился.

– У нас есть результаты доктора Ли. – Глаза его метнулись к концу стола, где сидели люди Кенг Хо, и Эзр мог поклясться, что в глазах у него мелькнула еще одна мысль:

У нас есть библиотека флота Кенг Хо и коробейники, которые ее для нас обшарят.