Под крылом доктора Фрейда - Ирина Степановская

— Ты что! Нас выселят за неуплату.

— Не выселят. Они приедут и все утрясут. Причина у них уважительная — командировка.

— Но мы же будем жить? Невозможно не платить.

Настя нежно обвила его шею руками.

— Что тут невозможного? Да и не надо им ничего говорить. Когда они приедут, мы будем уже далеко.

Он удивился.

— Где далеко?

Настя пожала плечами.

— В прекрасной стране. Я еще не знаю, где именно… На свете много прекрасных стран. Во всяком случае, сейчас рано думать об этом. Надо просто жить!

И Дима подумал:

«Она, наверное, права. Жизнь сама подскажет какое-нибудь решение. — Он обнял ее и поцеловал. — Но я, во всяком случае, должен сделать все, чтобы она не страдала».

Какой прекрасной стала его комната, когда в ней, в его любимом кресле, сидела Настя! Как здорово, что им никто не мешал! Однако Диму тревожил еще один вопрос. Ее родители. Конечно, они уже узнали, что Настя уехала из больницы с ним. Поэтому он, как порядочный человек, считал нужным встретиться с Настиными родителями и объяснить, что они с Настей любят друг друга и собираются жить вместе.

Правда, все пошло немного не так, как он представлял. Он думал, что они поселятся в его комнате в общежитии, Настя будет готовить обед и ждать, когда он прибежит на полчасика из своего отделения. И ночью, одновременно работая, он мог находиться рядом с ней. Это было бы очень удобно. Но Настя не захотела там оставаться. Ей не нравилось жить рядом с больницей, куда ее опять каждую минуту, как она говорила, могли упечь. Это она разработала план побега. Дима и сам не понимал, почему всегда и во всем с ней соглашается, однако ему казалось, что все, что она говорит, дельно, разумно, справедливо и правильно.

— Почему ты считаешь, что я должна встречаться со своими родителями? — говорила она. — Только на том основании, что они говорят, будто обо мне беспокоятся? Но ведь мать не беспокоилась обо мне, когда выходила замуж? Она оставила меня одну, и я одна должна была поступать в институт.

И Дима почему-то не мог возразить, что сотни, если не тысячи, абитуриентов каждый год приезжают в Москву поступать в институты из разных городов и находятся в гораздо худших условиях, чем Настя.

— Нет, им просто нужна моя квартира.

— Почему эта квартира твоя?

— Потому что это квартира моего отца.

— Но ведь твоя мать тоже там прописана?

— Да, но отец говорил, что квартира оставлена для меня. А они в ней живут. А я живу у тебя, потому что не могу привести тебя к себе жить.

— Но ведь ты говорила, что твой отчим богат. Зачем им твоя квартира?

Настя задумывалась.

— Я не знаю истинных размеров его состояния. Может, он и не так уж и богат, просто хорошо зарабатывает. Но кто может дать гарантию, что у матери с ним надолго? С моим отцом она ведь не ужилась?

— И что ты хочешь?

— Пусть мать продаст квартиру и отдаст мне деньги.

— А что ты с ними сделаешь?

— Заведу на них бизнес.

— Какой?

— Ну, еще не знаю. Что-нибудь придумаю.

В этом месте Дима всегда смеялся — когда Настя мечтала стать бизнес-леди, она становилась просто очаровательной.

— Давай ты лучше окончишь институт, а бизнес заведешь потом.

— Ты ничего не понимаешь! Ты — глу-у-пый! — говорила она и целовала всего-всего. — Не в деньгах счастье. Захочу — и потрачу деньги на что-нибудь такое… Необыкновенное. Чтобы всю жизнь потом вспоминать. Надо жить! Наслаждаться жизнью! И я не собираюсь тратить время на какое-то никому не нужное образование! Знаешь, что я делала в больнице целыми днями?

— Что?

— Залезала под кровать и мечтала. О том, что будет, когда у меня будут деньги. И я смогу жить так, как хочу.

— Ну и как же ты хочешь жить?

— Еще не знаю! В этом-то вся прелесть, что все впереди и можно делать, что захочешь!

И Дима размышлял: «Черт возьми, может, она права? Может, мы все погрязли в думах о будущем, о зарплате, о карьере — а нужно жить одним днем? Вот я столько лет учился, а сколько мне платят?» И он вспоминал свое прошлое уже не как необходимый путь к достижению вершин профессионализма, а как трудную дорогу к никчемному, ежедневному, скучному труду, отупляющему душу и изматывающему тело. И только иногда всплывало воспоминание о родителях и отдаленно напоминало ему, что его собственные родители с Настей не согласились бы.

«Но ведь не им же с ней жить?» — уговаривал себя Дима. Но на сердце у него тогда все равно было неспокойно.

Альфия вернулась в отделение, подошла к окну. Какая темная ночь на дворе! Осенняя. Как все запуталось! И Хохлакова умерла. Альфия убрала ее письмо в сейф. Если действительно будет какое-нибудь разбирательство, придется его предъявить.

Она походила по кабинету, подошла к шкафу. Постояла возле него. Перебрала пальцами корешки толстых справочников. Давыдов избегает ее, ну и плевать! Все ее теперь избегают. Йод у них в головах не так соединяется, как надо. Альфия фыркнула. Однако что-то, связанное с йодом, крутилось в голове, не давало покоя. Уж очень часто он встречался в последнее время в рассказах разных людей.

Она стала припоминать. У Тани — аллергия на йод. У Сурина тоже аллергия, но, как он говорил, на антибиотики, на средства для стерилизации и еще на что-то. Ей вспомнилось, как однажды он рассказывал про свой приступ. Удушье развилось, когда больному намазали перед операцией живот. Чем? Всегда мажут смесью спирта и йода. Давыдов приставал с этим йодом…

Когда-то раньше еще возникшая в ее уме, но не рожденная мысль мучила ее своей незавершенностью. Мысли крутились вокруг алюминия, серы, кальция… А собственно, что такое йодоформ, с которым постоянно работала Таня? Неужели смесь йода и формалина? Альфия посмотрела в фармацевтическом справочнике. Нет, конечно. Йодоформ — это трийодметан. Углеводород в соединении с йодом. Альфию осенило. Желтые кристаллы с резким устойчивым запахом растворяются только в эфире и спирте. Острые психозы! Одна из причин — отравления токсическими ядами, например грибами или спиртами — этиловым, метиловым… Но могут быть отравления и другими химическими веществами? Она быстро достала очередной тяжелый том, пролистала оглавление. Токсикология. Вдыхание паров… Вот! Вот в чем собака зарыта! Йод! Он же токсичен. В больших дозах может вызвать галлюцинации, бред… Альфия дочитала до конца и захлопнула книгу.

— Й-ес!

Она вскинула кулак и показала неприличный жест. Теперь она все поняла. Вот они откуда взялись — противоречия в Танином состоянии, которые не укладывались ни в одну картину истинной психической болезни. Есть! Она это раскрыла. Она подбежала к зеркалу и посмотрела на себя. Она еще молодая и красивая. Она не зря живет на земле.