Змеиное гнездо - Томас Гиффорд

– Либо ты заткнешься, Мак, либо я вешаю трубку, а тебе от этого легче не станет. Я на тебя не работаю, и на Белый дом тоже.

– Ладно, ладно, хорошо. Зачем звонишь?

– Хочу поговорить с президентом. Я должен услышать его версию истории с LVCO и хочу обсудить с ним события в Айове. Он должен услышать от меня… кое-что, ему неизвестное.

– Зато тебе известное! Так?

– Так.

– Сколько можно, Бен?

– Ты лучше передай. Ему нужно об этом знать.

– Ты еще не заметил, что каждый раз, передавая твои новости, я подставляю собственную задницу? Мне бы потребовать надбавку за работу в зоне боевых действий…

– Обязательно скажи, что он должен повидаться со мной срочно.

– Бен, может, тебя это страшно удивит, но у него сейчас хватает собственных проблем. Вот прямо сейчас он готовится к пресс-конференции насчет этих акций LVCO… Так что передать-то я передам, но когда, сказать не могу. Дошло? Он так увяз в болоте с аллигаторами, что я ничего не могу обещать, Бен. Я с тобой свяжусь. Где тебя искать? Разумнее будет мне с тобой связаться…

– Для тебя, может, и разумнее. Но у меня в последнее время нет, скажем так, постоянного адреса. Я тебя разыщу.

Дрискилл повесил трубку.

Он шел в кухню и злился на Мака. Элизабет оставила ему записку. В ней значилось имя. «Бен, – писала она, – позвони ему. Он сумеет тебя вытащить». Имя и номер принадлежали Кристиану Брэйкену, известному в узких кругах Вашингтона адвокату, с которым приходилось считаться. По крайней мере, подумалось ему, она понимает, что для Бена Дрискилла подходит только высший сорт.

Он проголодался, но есть здесь, наедине с ее запиской и мыслями о том, как у них все пошло в разнос, не хотелось. Бен принял душ и вышел.

Он остановил машину у «Уилларда». Белый дом сиял на солнце. Бар «Раунд Робин», конечно, еще закрыт, но Джимми наверняка на месте, наводит идеальный блеск в своих владениях. Бен прошел через вестибюль, даже не пытаясь укрыться от случайных взглядов, и приподнял бархатный канат, отгораживавший вход в бар. Джимми осматривал винный ящик. Он поднял взгляд на пришельца и улыбнулся.

– Мистер Дрискилл!

– Я без заправки, – сообщил ему Дрискилл. – Нельзя ли протащить сюда контрабандой омлет с лососиной и немного джина с тоником на запивку?

– Ради вас, думаю, сумеем. – Джимми на минуту скрылся, надо полагать, для того, чтобы распорядиться о завтраке. Вернулся он с высоким стаканом свежего апельсинового сока. – Может, для начала подойдет, сэр?

– Обо всем-то вы подумаете.

– Если бы только это было правдой, – тихо вздохнул Джимми.

Маленький телевизор за баром уже был настроен на Си-эн-эн. Бен увидел на экране знакомый пейзаж пресс-конференции с президентом – Мак не обманул – и Чарли, входящего из главного здания в Западное крыло и направлявшегося к подиуму, где уже стоял Мак. Звука пока не было. Ведущий налаживал микрофоны.

Чарли, в сущности, ничего не оставалось, как собрать пресс-конференцию, и он предпочел провести ее в неформальной обстановке комнаты прессы, где, как шутили репортеры, имелся богатейший в мире запас алюминиевых лесенок, служивших, чтобы с них заглядывать через головы тех, кто взобрался с ногами на складные стулья. Здесь обычно проводили ежедневный брифинг пресс-секретари, президент же, как правило, встречался с репортерами в строгой формальной торжественной обстановке бального зала наверху. Картины в нем прикрывали фанерными щитами, чтобы телекамеры, покачнувшись, не порвали холсты. В этом зале камеры показывали президента, с улыбкой проходящего по красной ковровой дорожке, иной раз с пачкой заметок в руке, – все как в кино. Сегодня было иначе. Бен решил, что утренний сценарий вдохновлен гением Ларкспура.

В девять тридцать шесть утра президент, появившийся по возможности незаметно, встал на трибуну, украшенную президентской печатью, и оглядел знакомые лица. Снаружи солнце заливало газоны. Толпа туристов выстроилась вдоль Пенсильвания-авеню, заглядывая через изгородь в надежде что-нибудь подсмотреть. Президент с улыбкой кивнул кому-то из знакомых, поймавшему его взгляд.

Макдермотт встал рядом.

– Президент хотел бы сказать несколько слов. Он сделает заявление, и, боюсь, у нас не будет времени отвечать на вопросы. Очень плотное расписание. – Он взглянул на часы, потом, повинуясь знаку оператора – в камеру. – Итак, президент Соединенных Штатов.

Президент занял место за кафедрой. В комнате стояла жара, и рукава его рубашки были закатаны по локоть. Он первым из президентов решился обратиться к народу не в парадном костюме. В расчете, что народ поймет, что он, так же как они, работает на износ.

– Обвинения, выдвинутые Арнальдо Ласаллом в недавней телепрограмме, и сегодняшняя колонка Балларда Найлса оказались неприятным сюрпризом, и нет смысла это отрицать. Хотя я разочарован прочими средствами массовой информации, повторившими эти обвинения как истинные сведения, вместо того чтобы произвести независимую проверку, но такое поведение стало уже привычным. По правде сказать, у меня не остается времени отслеживать оборот акций и слепых пулов даже по газетам, однако американский народ, по-видимому, заслуживает краткого откровенного отклика от своего президента, а мой главный советник по финансам мертв. – Боннер импровизировал на ходу. – Никто не сделал бы этого лучше него. Итак, я перед вами, и вот что мне известно относительно акций LVCO.

Много лет назад, когда я вел адвокатскую практику в Вермонте, я обзавелся скромным портфелем акций, включавшим и акции компании, разросшейся ныне в спрута LVCO. Я не был биржевым брокером, не тратил времени на отслеживание курса акций. Я полагался на брокера, который предлагал мне покупать или продавать. Мне припоминается эта маленькая делавэрская компания по производству металлоизделий. Мой брокер – если память меня не подводит – однажды упомянул за торопливым обеденным перекусом, что эта фирма получила пару правительственных контрактов и стоит прикупить ее акции. Они, как мне помнится, стоили совсем дешево. Что-то вроде доллара или двух за долю. – Люди, привыкшие видеть его изо дня в день, отметили бы, что президент был бледнее обычного, но его голос оставался сильным и уверенным.

– Больше я об этих акциях не думал. С тех пор, как я их купил, до тех пор, пока мне не напомнили о них по телевидению. – Он не сумел заставить себя вторично произнести имя Ласалла. Рубашка на нем от сырости липла к телу. – Я стал конгрессменом, затем губернатором Вермонта, мои акции вошли в слепой траст, а поскольку губернатор Вермонта редко имеет дело с производством металлоизделий, тем дело и кончилось. Мой финансист распоряжался портфелем, выплачивал налоги и тому подобное. Я даже не знал, жива ли еще та маленькая компания. Когда я стал президентом, мои адвокаты и сотрудники министерства юстиции перебрали мой портфель, который, позвольте добавить, не слишком разросся за прошедшие годы, и заверили меня, что удалили всё, так или иначе компрометирующее деятельность президента. Поскольку последняя достаточно широка, практически все, чем я владел, – так мне сообщили, – было распродано, а деньги положены на процентный счет в Нью-йоркском банке.