Максимов - Максим Максимов

– Да.

– Надо думать, как выбраться отсюда.

– У меня нет мыслей.

* * *

Корней смотрел вниз на снег. Вспоминал свою школу, свой дом. Как они с отцом строили курятник, и как мать ушла от них. Как отец начал пить, и как он, Корней, нашел его мертвого в бане. Остановка сердца.

Почему воспоминания нахлынули именно сейчас? Так внезапно и такие нехорошие? Я не люблю вспоминать об этом. Но мысли сами лезут в голову. Хочется вспомнить что-нибудь положительное, но ничего не приходит на ум. У Старика ведь тоже есть прошлое. Почему он ничего не рассказывает?

– Старик!

– Что?!

– Почему ты ничего не рассказываешь о себе?

– Сейчас-то это к чему?

– Просто любопытно. Мы столько уже идем вместе, и, возможно, это конечная точка нашего пути, а я даже имени твоего не знаю.

– Во-первых, это не конечная точка нашего пути. Во-вторых, я не хочу ничего вспоминать.

– Ладно. Скажи хотя бы, кем ты был до катастрофы?

– Преподавателем. Преподавал астрономию в университете.

– Обалдеть! А как тебя зовут? Была ли у тебя семья? Сколько тебе лет?

– Корней, я не хочу вспоминать, что было раньше. Той жизни уже нет, и меня того прежнего уже нет. Мне неприятно говорить об этом.

– Хорошо, профессор, или как вас там называли. А ты не хочешь про меня что-нибудь спросить?

– Я и так про тебя знаю все, что мне необходимо.

– А про твою жизнь после катастрофы я могу спрашивать?

– Попробуй.

– Ты говорил, вы жили в поселке группой.

– Да.

– Ты решил уйти от них.

– Да.

– Когда я спросил, почему ты ушел, ты сказал, что мне лучше не знать.

– Ага.

– Я бы хотел знать.

– Это очень плохая история.

– Ну и что. Рассказывай, почему ушел один?

– Ладно, сам напросился. Они хотели съесть человека.

– Что?!

– У нас кончилась еда. В ближайшем городке за годы тоже все разграбили.

– Погоди, вы ели людей?!

– Дослушай!

– Хорошо.

– Мы так же, как и вы, выращивали картошку и ели консервы. Какое-то время получалось так жить. Еще у нас была скотина, но ее пришлось забить. Потом все закончилось. В итоге мы приняли решение кинуть жребий и выбрать одного из людей, чтоб… ну ты понял.

– Кончилась еда, и вы сразу решили кинуть жребий и съесть своего товарища?

– Нет, мы голодали очень долго до этого решения. Может, месяц, может, больше. Я не рассказываю все в подробностях, но поверь, голод был смертельный. У многих были дети.

– И ты тоже согласился на это? Тянуть жребий? И, если повезет, съесть человека?

– В общем, жертвой стала одна женщина. Я не очень хорошо ее знал, мы здоровались с ней, но никогда не общались. Ее связали и заперли в комнате. Все были напуганы, никто не хотел этого делать, но не было выбора.

– Ну, съели бы вы ее, а что дальше? Снова жребий?

– Дальше начали решать, как ее убить так, чтобы безболезненно и быстро.

– Какой кошмар.

– Я не знаю, чем все кончилось. Ночью я собрал вещи и пошел по шоссе на юг.

– Когда ты пришел к нам в поселок, ты сказал, что в пути был примерно неделю.

– Да, ровно семь дней.

– Ты мне врешь.

– Почему?

– Ты хочешь сказать, что голодал месяц и после этого смог еще неделю без еды пройти пару сотен километров?

– Есть еще кое-что.

– Слушаю.

– Мне стыдно это признать, но у меня была еда. Я держал это в тайне.

– Так, лучше бы я не знал этого.

– У меня был запас сухарей, когда все голодали. Я понемногу ел, грамм по сто в сутки.

– Почему ты не поделился с ними? Почему вы всей группой не отправились на юг? Как так вообще? Да вы… да вы… я не знаю… это бред какой-то. Да я лучше сдохну, чем буду есть своих товарищей или просто людей! Любых – чужих, своих – неважно!

– Корней, я не знаю, как мы опустились до такого. Но если бы я поделился едой, этого хватило бы на один день.

– Я бы поделился!

– Какой смысл?

– А какой смысл в таком обществе? Мир рухнул из-за жажды власти и жадности. Остались горстки людей для того, чтоб выстроить новое общество, и что вы делаете? Наступаете на те же грабли. Нам дан шанс все вернуть и исправить, но вы ведете себя еще хуже, чем до катастрофы. Вместо того чтоб восстанавливать все вокруг и объединяться, вы начинаете есть друг друга. Я надеюсь, такое случилось только в вашем поселении.

– Корней, мне нечего тебе больше сказать. Я сделал так, как посчитал нужным.

– Хорошо, что хотя бы ушел от них.

Дальше сидели практически молча. Изредка обменивались короткими фразами. К обеду ветер усилился и пошел снег. Сидя в своем естественном укрытии, Корней ощущал безнадежность. Оставалось надеяться только на чудо.

Голод одолевал все сильнее. Последний раз ел нормально там, на вышке, несколько дней назад. Открыл рюкзак, достал бутылку и попил воды, которую набрал в реке. Надеялся, что не подхватит никакую инфекцию. Медведь дал им возможность отогреться у костра, но сейчас холод снова давал о себе знать. Корней кашлял. Понял, что заболел. У Старика была аптечка, за все время пути они ни разу не использовали ее.

Как же знобит! Больше всего я боялся заболеть в лесу. В итоге страх стал явью. Только бы температуры не было высокой. Я не могу тут умереть. Ведь мы должны выстроить новый мир. Может, это звучит наивно, но какие есть альтернативы?

– Корней, ты заболел?

– Есть немного.

– Кашляешь все сильнее.

– Мне кажется, у меня температура небольшая.

– У меня есть аптечка, там аспирин. Как выберемся, подлечу тебя.

– Я не уверен, что мы выберемся.

– Сегодня ночью мы уйдем.

– В смысле?

– Просто слезем с дерева и на ощупь пойдем подальше отсюда.

– А медведь?

– А как он нас увидит?

– Не знаю, учует или услышит.

– Если будет метель, как сейчас, он ничего не услышит и не учует.

– А если он видит в темноте?

– Корней, чтоб видеть в темноте, нужен хоть какой-то свет.

– Я не знаю даже.

– У нас нет выбора. Если не уйдем – замерзнем.