Волосы. Иллюстрированная история - Сьюзан Дж. Винсент

Ил. 6.15. Чайное заведение Лайонса в Лондоне. Нач. ХХ века. Официантки, одетые как викторианские горничные, обслуживают клиентов

Ил. 6.16. Чайное заведение Лайонса в Лондоне. 1926. «Глэдис» остались в прошлом, им на смену пришли «Ниппи» в современной униформе и с короткими стрижками

Нет сомнений в том, что стрижка «боб» и ее разновидности бросали вызов традиционным представлениям о женственности во всем мире. Оглядываясь назад, однако, можно сказать, что триумф «боба» был неизбежен. Он был настолько тесно связан со своим контекстом, что начало XX века кажется немыслимым без него. Он отвечал повышенному спросу на молодость, спорт и гигиену, а также требованиям новых видов общественного транспорта, автомобиля и самолета и отражал лаконичную эстетику эпохи машин. Это было первое массовое модное веяние, распространяемое благодаря бурному развитию киноиндустрии: первые кинозвезды, такие как Клара Боу и Луиза Брукс (ил. 6.17), становились образцами для подражания для миллионов зрительниц. Во многих странах этот процесс совпал с получением женщинами избирательного права, не говоря уже о постепенном расширении круга женских профессий, увеличении доли женщин в сфере высшего образования и в политике. Даже в то время казалось, что все это воплотилось в новом фасоне короткой стрижки.

Это чувство открывающихся возможностей неоднократно возникает в рассказах женщин, решившихся подстричь волосы. Наблюдая за тем, как их длинные локоны один за одним падают на пол, они ощущали освобождение: «Как хорошо, свободно и легко я себя чувствовала», — говорила одна женщина. «Я не позволю моим волосам отрасти — сейчас я не стала бы этого делать даже за миллион долларов». Генриетта Родман, американский педагог, была красноречива — с проповеднической ноткой — в интервью на эту тему: «Просто подстригитесь, и вы обнаружите, что ни за что не вернетесь к длинным волосам». Она сравнила стрижку с отказом от корсетов — с тем настолько «великолепным ощущением свободы и комфорта», что вам никогда не захочется залезть обратно в «свой доспех». «Боб» был для мыслящей и активной женщины: «Давай, подстригись, как разумная девушка, ощути чистоту и комфорт, как и все мы»[477]. Это не значит, что все женщины чувствовали себя освобожденными и что никто не сожалел о содеянном. Но, как показывает огромная, буквально всемирная популярность стрижки «боб», большинство посчитало, что она лучше, чем длинные волосы. И каждая женщина, подстригшая волосы, испытала чувство глубокой трансформации. Вот одно из свидетельств:

Ил. 6.17. Звезда киноэкрана Луиза Брукс (1906–1985) и ее фирменный блестящий темный «боб». 1920‐е

Долгосрочное, системное влияние стрижки «боб» также имело преобразующий характер. Ее модность — ощущение привлекательности и актуальность — конечно, возрастала и снижалась в течение следующего столетия. Тем не менее непосредственно перед Первой мировой войной и после нее женщины не просто ввели новую моду, а осуществили нечто гораздо более значительное — они изменили сам подход к одежде и внешности. С тех пор, если ей хотелось, женщина могла носить короткие волосы, даже столь же короткие, как у мужчин. Заслуживает внимания и решимость всех тех бесчисленных женщин, которые сами схватились за ножницы, поскольку «боб» не был фасоном, который предлагали парикмахеры: в действительности, изначально они были не обучены и отказывались делать такую стрижку. Если верить руководству по парикмахерскому делу Гилберта Фоана, опубликованному в 1931 году, мода на короткие волосы «одолела парикмахера», настигнув его «почти „аки тать в нощи“. Профессия не была к этому готова». Женщины, желавшие подстричься, должны были настаивать на своем; поначалу многим приходилось посещать мужскую парикмахерскую (ил. 6.18). Как отметил Фоан, предостерегая, чтобы читатель мог извлечь для себя урок на будущее, «повезло тем из наших собратьев, которые смогли сразу адаптироваться к изменениям и пожать плоды модного бума»[479].

Это подводит нас ко второму преобразующему наследию стрижки «боб»: ее последствиям для профессии парикмахера. Практика изменилась полностью, так что если раньше ремесло заключалось исключительно в «уборке» волос — их искусном украшении с помощью аксессуаров, накладных волос, завитков и волн, — то теперь стилист должен был научиться стрижке. Спустя немногим более десяти лет, профессия полностью переизобрела себя на основании нового набора навыков. Хотя умения завивать и окрашивать оставались ключевыми, все чаще эти процессы применялись к волосам, над которыми предварительно поработали ножницы. В 1931 году авторитетный учебник Фоана учитывал возможности, открывающиеся с этой переменой: он включал не только полную инструкцию по сложным методикам стрижки, но предвидение новой профессиональной идентичности. По поводу стрижки «фокстрот» в руководстве было сказано: «Парикмахер, который является истинным художником, найдет в ней множество возможностей для воплощения художественного замысла»[480]. Такое отношение к профессии определенно подготовило почву для формирования таланта Видала Сассуна, который одиннадцать лет спустя начал свою карьеру в профессии в качестве четырнадцатилетнего помощника парикмахера, а после него — других звездных стилистов XX века.

Ил. 6.18. Женщина, которой делают «боб», в кресле у цирюльника. Ок. 1920. Двое мужчин на заднем плане с интересом наблюдают за происходящим. Женщина рассматривает прядь волос, которую она держит в руках, привлекая наше внимание к огромному преобразующему потенциалу стрижки «боб». Вероятно, у этой клиентки парикмахерской короткие волосы будут впервые с тех пор, как она была ребенком. Она встанет из кресла легкой, непривычной, другой