Смерть от воды - Торкиль Дамхауг

Она покачала головой:

— Я тогда как раз перебралась в Осло. А они очень умело затыкали все утечки. Даже сейчас еще остается много скрытого.

— Отлично, — заметил Роар. — С журналистами только так и надо.

— Может, это сыграет нам на руку. Если обнаружится какая-то связь с вашим нынешним делом.

Он оставил это без комментариев. Викен не был убежден, что связь существует. Он до сих пор был в бешенстве от Дженнифер, которая обошла его со спины. Роар вынужден был признать, что его связь с Институтом судебной медицины однажды всплывет, и мысль об этом вызывала некоторое неудовольствие, но оно того стоило: это держало его в тонусе. Он встречался с несколькими женщинами после развода. Поначалу просто его накопившееся напряжение требовало выхода. Повеяло той жизнью, которую он вел десять-пятнадцать лет назад. Но охотничий инстинкт уже слегка угас. Он где-то читал, что мужчины производят меньше половых гормонов после того, как становятся отцами. Природа заботится, чтобы они не сошли на нет, прежде чем отпрыск будет обеспечен едой и защитой. Он уловил запах духов от коллеги, сидевшей рядом в машине, покосился на нее, быстро скользнул взглядом по груди и бедрам под блестящими брюками стретч. Если его инстинкты и были приглушены, теперь они были готовы вот-вот проснуться. «Это полезно для здоровья, Роар, — сказал он себе твердо. — Придерживайся здоровых интересов».

Нина Йенсен вела спокойно, не превышая установленной скорости больше чем на два километра в час.

Он откинулся на спинку сиденья:

— То, что мне известно из вашего дела Ильвы, в любом случае стоит билета на самолет. К тому же здесь ужасно красиво. — Оглядев горы, окружавшие город, он добавил: — И ни капли дождя.

— Погода скоро будет одинаково плохой повсюду, — ответила она. — Архитекторы тут начали проектировать водосборник на два метра выше существующего.

Чтобы никто из коллег не задавал вопросов, Нина Йенсен не стала его никому представлять. Роара отвели на второй этаж Полицейского управления в крошечный кабинет, на удивление похожий на его собственный.

Йенсен закрыла за ним дверь:

— Я работаю с тремя-четырьмя делами о нападении, все могут подумать: это просто допрос по одному из них.

— А я свидетель или подозреваемый?

— Трудно сказать. — Она достала папку с документами. — Резюме дела Ильвы. Предлагаю тебе сначала прочитать.

Через три четверти часа он усвоил основные пункты. Ильва Рихтер, тогда девятнадцати лет, выросла в Фане, к югу от города. Отец — юрисконсульт, мать — художник по ткани. Двое младших детей. Никаких сведений о проблемах в семье. Родители не отмечены в регистре правонарушений, за исключением многочисленных штрафов отцу за превышение скорости. Ильва закончила старшую школу в тот же год, хорошие отметки, поступила в Высшую школу экономики, но жила по-прежнему с родителями. Активно занималась плаванием, показала высокий результат на чемпионате Норвегии среди юниоров. Кажется, была популярна среди друзей. В школе у нее был парень, но в данный момент она была одна. Среда, в которой она вращалась, описывалась как конструктивная и здоровая, но, конечно, не совсем без злоупотреблений на вечеринках. Никаких осужденных среди ее друзей. Одного мальчика лечили в связи с психическими проблемами, но его не оценивали как нестабильного.

Вечером в пятницу, пятнадцатого ноября 2003 года, Ильва Рихтер села на автобус на автовокзале в центре после посещения ночного клуба с подружками. У нее был собственный автомобиль, но она им не воспользовалась, так как собиралась употреблять алкоголь. В последний раз ее видел водитель автобуса, когда высаживал на остановке рядом с домом. Времени было около половины первого. Другие пассажиры подтвердили это. Она не пришла домой, в два часа ночи родители позвонили в полицию, после того как отец пытался найти ее по дороге от автобусной остановки. Была выслана патрульная машина, но полная тревога была объявлена только наутро.

Через пять дней ее нашли в лесу, примерно в двадцати километрах от места жительства, в наручниках, привязанной к дереву, рот заклеен. Она была голой, одежду позже нашли на некотором расстоянии в зарослях вереска. На одном из висков девушки были отметины от удара тупым тяжелым предметом, наподобие камня, однако удар не был смертельным. Очевидно, он был нанесен до того, как ее затащили в машину. Затем следовал подробный отчет о повреждениях ее глаз. Множественные ранения острым предметом, возможно винтом. Признаков сексуального насилия не было. В заключении утверждалось, что она умерла от переохлаждения.

Следствие велось с особой тщательностью. Более пятисот допросов свидетелей. Нина Йенсен отсортировала наиболее адекватные. Родители, сестры, друзья, водитель автобуса и пассажиры. По словам одной из подруг, Ильва рассказала о странном происшествии по дороге в клуб. Кто-то обратился к ней на центральной площади, чтобы отдать открывалку или штопор. Этот пункт так и не разъяснили, но Роар отметил его про себя и вернулся к описанию ранений глаз. Был пересмотрен также весь регистр осужденных за убийство и изнасилование, и все возможные кандидаты были вызваны. Двое получили статус подозреваемых, по поводу одного собирались завести дело, но не стали. Дело, разумеется, не было закрыто, но вероятность, что его когда-нибудь раскроют, приближалась к сотым долям процента.

Пока Роар читал, Нина Йенсен села за компьютер и принялась быстро что-то печатать. Когда он положил папку обратно на стол, она закончила, закрыла документ и повернулась к коллеге. Не успела она поинтересоваться его мнением, он сказал:

— Давай поговорим для начала с родителями, а потом обсудим.

Дом семьи Рихтер находился в квартале с виллами к югу от города. Мужчина, открывший дверь и представившийся Рикардом Рихтером, был среднего роста, с редкими седыми волосами, зачесанными назад. От него пахло алкоголем, отметил про себя Роар, когда их с Ниной Йенсен провели в гостиную.

Анна София Рихтер вышла с кофейником и чашками на подносе. Она была стройная и загорелая, волосы выкрашены в темный цвет. Женщина проворно накрыла на стол.

Роар хорошо подготовился. Когда все уселись, он сказал:

— Прошу прощения, что приходится бередить старые раны. Мы бы с удовольствием оградили вас от повторных переживаний.

Ему ответил хозяин дома:

— Кажется, ваша фамилия Хорват? Так вот, я скажу вам, Хорват, что эти раны не зарубцевались, если вы это имеете в виду. Только вчера я вспоминал последний разговор с ней, я повез ее в город в тот вечер, она обернулась и взглянула на меня с бесподобной улыбкой, сказала: «Пока, спасибо», и больше я свою дочь не видел. — Он замолчал. — Все остальное случилось в воображении, — сказал он, стараясь совладать с собой. — Мы вышли вместе из автобуса, прошли от перекрестка, где вы поворачивали, и поднялись по склону. Мы представили себе машину, которая ждала, потому что в этом мы уверены, кто-то должен был ее ждать, и мы проехались в этой машине до места, где ее нашли.

Роар покосился на его жену. Она сидела и по-кукольному улыбалась, как в самом начале. Время от времени она кивала, пока муж говорил от лица обоих.