Сталинград. Великая битва глазами военного корреспондента. 1942-1943 - Хейнц Шрётер

Эти слова вспомнил майор Цицевиц в тот ноябрьский вечер.

Мысли командующего протекали, однако, в несколько ином русле. Как и какими силами командование сухопутных войск намерено деблокировать 6-ю армию; армия заявила о пяти сотнях тонн ежедневного снабжения, и поэтому его интересовало, каким образом его армия могла продолжать борьбу и оставаться жизнеспособной.

На эти вопросы майор Цицевиц не мог дать ответа и не мог что-либо изменить в том, что с этого момента стало частью его повседневной жизни. Ему оставалось только докладывать об этом!

Ничего нового он, правда, доложить не мог. Армия потеряла во время боев западнее Дона склады, запасы продовольствия и почти все службы снабжения; пятьсот тонн – действительно минимальное количество ежедневного груза снабжения, хотя за последние сутки самолетами было доставлено всего лишь сто пятьдесят тонн, то есть меньше половины того, что требовалось.

Он докладывал о проблемах с древесиной, о ее распределении и подвозе к отдаленным дивизиям для строительства укреплений и топки печей. Он соединял воедино свои донесения о проблемах армии для передачи их одной радиограммой, чтобы там, наверху, имели полное представление о том, с какими бесконечными проблемами и трудностями приходится сталкиваться армии, что наверняка отразится на предстоящих боевых действиях, а приказ об этом сверху уже поступил.

Каждую радиограмму перед отправкой давали на визу генералу Шмидту, но в какой-то день конкретные и ясные радиограммы подверглись обработке и были сокращены со ссылкой на то, что еще не наступило время для таких пессимистических донесений. После этого майор Цицевиц, поговорив с начальником оперативного управления штаба, решил найти возможности отправлять по своему усмотрению самые важные радиограммы, не показывая их генералу. С этого момента такие радиограммы стали отправлять по ночам, когда начальника штаба запрещено было тревожить, но сначала они поступали к одному офицеру оперативного управления в ставке, и майор Цицевиц знал, что тот непременно положит эти донесения на стол самого высокого начальства, при этом сможет сопроводить их комментариями в более свободной форме, чего не позволял официальный язык донесений.

В Сталинграде в каждой дивизии ежедневно выходило из строя около сотни человек из-за простуд и кишечных заболеваний, при двадцати четырех дивизиях общее число заболевших составляло, таким образом, две тысячи четыреста человек. В этой связи решено было прочесывать все находившиеся в котле боевые части. Командиру 14-й танковой дивизии было поручено отбирать соответствующих солдат и формировать из них отдельные батальоны.

Майор Цицевиц сообщал, что командиры дивизий отрицательно высказывались о румынских частях, и постоянно говорил о невозможности использования их в боевых действиях как замкнутые части без немецких офицеров, хотя он докладывал и о генерале Димитреску как об умном человеке и толковом военачальнике.

В радиограммах много говорилось о так называемой танковой ситуации, давалась оценка реальных возможностей продержаться армии и сообщалось о той резкой критике, которой подвергались в частях передачи немецкого радио и вермахта.

Майор Цицевиц окидывал внимательным взглядом все, что видел, он мало говорил, но много слушал. Самое главное, что он понял из всего того, что увидел и услышал, – это тяжесть всего того положения, в котором оказалась 6-я армия, о чем он постоянно докладывал в своих сводках.

Майора Цицевица можно было встретить в степи, освещенной ярким солнцем и покрытой белым снежным ковром, где не было ни деревца, ни кустика, где ледяной ветер и снежные метели бушевали над белой равниной; его можно было также увидеть на северном участке фронта и среди развалин города на Волге, в машине командующего и у армейского доктора на аэродроме. Он беседовал с начальником финансовой части, с интендантами и представителями различных служб, офицерами специальных подразделений и солдатами в окопах, находившимися на передовой. Он интересовался личным составом подразделений, горючим, оружием, боеприпасами, провиантом – одним словом, вопросами снабжения, но, кроме этого, еще и тем, что у людей наболело.

Было нетрудно говорить в котле под Сталинградом о тех вещах, которые заслуживали особого внимания и требовали определенного решения, гораздо сложнее было дать им правильную оценку и сделать из всего этого соответствующие выводы.

Когда речь заходила об отвлекающем наступлении армии Гота, беседа принимала односторонний характер. Командующий армией неоднократно повторял в те дни, что использование 6-й армии на Восточном фронте между Ростовом и Воронежем для устранения брешей и восстановления прежней обстановки было бы гораздо полезнее, чем здесь, под Сталинградом, где парализовать силы противника возможно лишь в незначительной степени, так как отсутствуют все необходимые средства для ведения крупных боевых действий.

Во всех подразделениях армии проводились работы, связанные с подготовкой к проведению крупномасштабной операции, и все отдавали себе отчет в том, какая складывалась ситуация, особенно здесь, в котле. Что касается группы армий «Дон», то получить полные сведения о том, что происходило на том участке фронта, не удавалось, хотя именно эта информация имела бы очень важное, если не решающее значение для проведения запланированного наступления.

Как уже было сказано, майор Цицевиц в своих радиограммах не скрывал ничего и подробно докладывал о всех нуждах и трудностях армии. Где-то опять сокращают пайки, где-то вновь возникла напряженная ситуация с горючим, кроме того, он неоднократно выражал беспокойство относительно вывоза раненых из котла.

Несколько дней в котле были особенно интересными, о чем стоит рассказать. Произошло это приблизительно 20 декабря, когда деблокирующая армия подошла вплотную к Сталинграду и в 6-ю армию поступила радиограмма:

В многочисленных беседах с майором Цицевицем командующий армией неоднократно высказывал свое мнение о том, что данный приказ, содержащий две отдельные задачи, просто невыполним. Или продолжать удерживать Сталинград, или осуществлять встречное наступление – одновременное выполнение двух этих задач невозможно как в целом, так и в частности. Проведение двух этих операций не привело бы к каким-либо результатам, как это было видно на примере Ленинграда с Москвой и Сталинграда с Кавказом.

21 декабря ставка потребовала представить точные данные об имеющемся в армии горючем, и генерал-полковник Паулюс передал эту информацию. В соответствии с представленными данными горючего для танков хватало на тридцать километров, и именно эти тридцать километров оказались для Гитлера решающим фактором для того, чтобы во второй раз запретить армии прорыв.

Майор Цицевиц постоянно сталкивался с одними и теми же вещами, что в итоге можно было выразить несколькими словами: армия голодает, мерзнет, и ей нечем стрелять.

7 января командующий армией получил от начальника Генерального штаба сухопутных войск странную радиограмму. В ней содержалось следующее требование: для проверки правильности радиограмм, посылаемых передатчиками майора Цицевица, следовало в очередной радиограмме упомянуть вкратце какой-либо эпизод из прошлой жизни, известный лишь им двоим. В ответной радиограмме генерал Паулюс написал несколько слов о том, как он вместе с генералом Цейтцлером еще до войны отдыхал на курорте. Лишь через несколько недель майору Цицевицу были даны объяснения по поводу того, почему была отослана данная радиограмма.