Дуэлянты - Пьер Алексис Понсон дю Террайль

– Вы останетесь посмотреть, как подействовало средство? – спросил эскулап у Мэн-Арди.

– Конечно.

– Таким образом, вы хотите уверить меня, что он будет жить?

– Нет, я просто надеюсь, вот и все. Кстати, послушайте! Он уже ворочается в постели и бормочет какие-то обрывочные, бессвязные слова. Разве час назад он был способен на что-либо подобное?

– Признаться, нет, в этом я с вами согласен.

– Что вы намереваетесь делать?

– Поскольку вы остаетесь здесь, я на минуту отлучусь, чтобы поужинать.

– Ступайте, доктор, ступайте. Полагаю, что по возвращении вы с радостью, хотя и не без досады, увидите, что профан вполне преуспел в подобном деле.

– Дай-то бог, сударь.

Годфруа остался с больным наедине. Он долго сидел у изголовья постели, на которой претерпевал мучения молодой помощник королевского прокурора, и наблюдал изменения, вызванные проведенным лечением.

Ближе к восьми часам больной вдруг заметался и отчетливо прошептал:

– Ах! Какое счастье! Ко мне вернулась речь. Доктор, вы здесь?

– Нет, – ответил Годфруа. – Доктор отошел поужинать. Вернется с минуты на минуту.

– Ах! Это вы, господин де Мэн-Арди. С вашей стороны было очень любезно не оставлять меня одного. Кажется, мне немного лучше.

– Я тоже так думаю.

– Но это меня как раз и тревожит, – скорбно заявил де Кери.

– Почему?

– Если человека одолевает такая страшная болезнь, как у меня, улучшение состояния, как и прояснение сознания, наступает за несколько часов перед смертью.

– К вашему случаю это не относится. Вы спасены.

– Как мне хочется вам верить. И я верю, черт побери! – более отчетливым голосом ответил судейский. – В руке и плече ощущается какая-то удивительная свежесть. Мне кажется, я даже смогу найти в себе силы, чтобы встать.

– Стойте! Стойте! Не торопитесь. Вам еще предстоит как минимум четыре дня усиленного лечения, так что поберегите себя.

– Меня исцелило ваше снадобье?

– Думаю, да.

– Что же это за средство?

– Бальзам моей чернокожей кормилицы Барбары – она не понаслышке знает обо всех его чудодейственных свойствах.

– Теперь я ваш должник, можете располагать мной по вашему усмотрению.

– Очень на это надеюсь. Когда вы понадобитесь мне так же, как я понадобился вам, мы урегулируем этот долг признательности. У нас с нами общие враги.

– Враги? Ах да, помню. Я что, был отравлен?

– Совершенно верно, причем веществом, противоядие от которого во всем Бордо, скорее всего, знаю только я.

– На мое большое счастье, – меланхолично заметил бедный помощник прокурора с видом человека, уже успевшего одним глазком заглянуть по ту сторону бытия.

Затем немного помолчал и добавил:

– Подумать только, все эти кретины-врачи утверждали, что никакого отравления не было.

– Не держите за это на них зла, они просто не знакомы с токсином, пагубное действие которого вас чуть было не погубило.

В этот момент вошел доктор Мулинье.

– А, входите, входите, мой дорогой доктор! – сказал пациент, еще совсем недавно считавшийся безнадежным. – Позвольте и вам выразить мою признательность – во-первых, за то, что не бросили меня, в отличие от остальных, а во-вторых, что позволили спасти меня человеку, далекому от медицины.

– Экий вы, право, молодец! – воскликнул эскулап. – Знаете, в этом средстве действительно есть что-то волшебное.

– А теперь, доктор, вверяю больного вашим заботам, – сказал Мэн-Арди. – До завтрашнего утра ему нельзя шевелить рукой. Что до остального, нам остается лишь ждать. И последнее.

– Слушаю вас.

– Вы кому-нибудь говорили о проведенной нами только что процедуре и о наложенном компрессе?

– Ну да, жене.

– Напрасно. Ладно, попросите ее сохранить все в тайне.

– Почему это? – спросил доктор.

– Те, кто отравил господина Кери, заинтересованы в том, чтобы он умер.

– Вполне возможно.

– Хотя я и не думаю, что ему угрожает опасность, у меня нет ни малейшего желания, чтобы кто-то предпринял новую попытку. Поэтому пусть в ближайшие два-три дня все продолжают думать, что помощник прокурора при смерти. Вы, со своей стороны, убедите их, что он до сих пор жив только чудом.

– Договорились.

– Теперь вы, господин Кери. Если к вам сюда явится кто-то, кроме доктора Мулинье, сделаете вид, что вот-вот испустите дух.

– Обещаю вам.

– И вот что, доктор, никого не подпускайте к больному, особенно врачей. Вы слышите меня?

– Можете на меня положиться.

– Через четыре дня пациент будет совершенно здоров. Вся эта история научит его в будущем быть осторожнее.

Покончив с этим подробным инструктажем, Годфруа уже собрался было уйти, но в этот момент вошла служанка заместителя прокурора и сообщила, что с ним желает говорить какой-то господин.

– Кто такой? – спросил молодой человек.

– Он просил передать вам, что прибыл по поручению майора.

– Значит, дело не терпит отлагательств.

– Вас с двух часов повсюду ищут.

– Иду.

Спустившись, Годфруа встретил у двери типа, который передал ему запечатанное письмо. Послание гласило:

Подозрительная физиономия посыльного отнюдь не внушала Годфруа доверия, но майор просил его захватить оружие и говорил об осаде какой-то хибары. Руководствуясь рыцарскими представлениями о жизни, молодой человек не привык испытывать сомнения.

«К тому же, – сказал он себе, – на разбойников больше всего похожи как раз честные люди».

Мэн-Арди сложил письмо, сунул его в карман и обратился к гонцу:

– Хорошо. Ступайте со мной. Вы умеете обращаться с саблей?