Дюна. Крестовый поход машин - Кевин Андерсон

– Смотри, Норма. Вот он.

Он вытянул руку и показал ей маленькое светящееся пятно на небе, летевшее к земле на фоне фантастических красок заката.

Точка стремительно росла в размерах, становилась все ярче, корпус засветился от трения в плотных слоях атмосферы, и Норма услышала грохот звукового барьера. Это был большой грузовой корабль, предназначенный для дальних перелетов в космосе и способный садиться на планеты, хотя обычно погрузочные операции выполнялись транспортными шаттлами.

Грузовоз был довольно громоздким и не слишком хорошо налаженным. Теперь, когда Кидайр оказался в пределах слышимости передатчика, слышались ругательства, которые он отпускал по адресу древних систем корабля. Очевидно, Венпорт не зря списал эту посудину.

Наконец Кидайр подвел судно к ангару, завис над распахнутой крышей и умелым маневром посадил его на пол огромного помещения. Венпорт с замиранием сердца следил за действиями Тука, не уверенный в том, что здоровенный корабль вообще пройдет через крышу. Но Кидайр вписался в отверстие, оставив в запасе еще несколько метров.

Норма наблюдала за посадкой почти с благоговейным трепетом, и Венпорт прямо представил себе, как вертятся шестеренки у нее в голове. У нее были чертежи и расчеты конструкций корабля, поэтому она понимала, какие модификации придется выполнить. Но видеть приземляющийся корабль собственными глазами – от этого ее воображение просто вспыхнуло.

– Это будет прообраз всех межзвездных полетов, – сказала она. – То, что я здесь сделаю, переменит все.

Венпорт заражался от Нормы ее оптимизмом. Она же не могла оторвать взгляд от корабля до тех пор, пока он не встал на пол ангара и к нему не бросились рабочие, чтобы установить стояночные якоря и стабилизаторы.

Норма протянула руку и сжала большую ладонь Венпорта.

– Я ждала этого момента много-много лет, Аврелий. Я просто не верю своим глазам. Мне очень многое предстоит сделать, но теперь я наконец-то могу начать.

Великий Патриарх Иблис Гинджо ожидал, что его прибытие вызовет небольшой переполох, и столица Поритрина Старда была готова к подобающему приему. Тем временем многочисленные планеты бились с мыслящими машинами. Согласно расчетам. Патриарха, нарастающая кампания на Иксе сейчас была в полном разгаре, но Иблис не желал подвергаться столь непосредственной личной опасности. Поэтому подходящим для него местом был Поритрин, поскольку роботы-агрессоры оттуда уже сбежали.

Своим личным участием в подготовке восстания на Земле Иблис доказал всем, что он не трус, но его важное положение руководителя Совета Джихада теперь не позволяло ему подвергать себя большому риску. Хотя его личное присутствие на полях сражений наверняка воодушевило бы отчаявшихся бойцов, Великий Патриарх не хотел, чтобы его видели где-либо еще, кроме полей великих побед. Таких, как, например, здесь.

В сопровождении верного, но незаметного начальника джипола Йорека Турра Иблис вышел из корабля в космопорту Старды и твердым шагом направился навстречу небольшой официальной делегации. Заметив, что лорд Бладд отсутствует, Иблис вполголоса выразил свое неудовольствие, как раз когда к нему подбежал юный поритринец.

– Вы прибыли как раз вовремя, Великий Патриарх. Церемония награждения состоится всего через два часа, но у наших модельеров будет время подготовить ваше появление вместе с лордом Бладдом.

Молодой адъютант был одет в черно-белый китель и парадную фуражку. Такая форма была теперь в моде среди аристократов многих планет.

Когда летающая баржа доставила Иблиса и его свиту в амфитеатр, Патриарху было уже приготовлено место на плавающей у берега реки платформе, но не в центре, а немного сбоку, среди семидесяти других политиков и аристократов. На поросших травой лугах уже собралось более четырехсот тысяч человек, глазеющих на проекционные экраны и слушающих плавающие в воздухе громкоговорители. Прямо на вершине утеса, высившегося на противоположном берегу реки, был спешно воздвигнут мавзолей Маниону Невинному. С новой статуи сняли покрывало, и взорам собравшихся открылась довольно абсурдная картина: огромное скульптурное изображение ребенка, похожего одновременно на ангела и на Будду, сидящего на поверженном роботе.

Лорд Нико Бладд занял самое почетное место, освещенное прожекторами, в начале дорожки, ведущей к сцене. Очевидно, этот фат считал, что зрители собрались здесь ради него.

Тем временем на центральной сцене происходило действо: савант Хольцман получал свою награду под восторженные крики толпы. Изобретатель, лучась неподдельной радостью, махал рукой массе слившихся лиц. Иблис сидел с замерзшей на устах улыбкой.

У Великого Патриарха всегда было на уме какое-нибудь дело, важная задача, которую надо выполнить. Жизнь неразумно коротка, а сделать надо очень и очень много. Глубоко вздохнув, он решил не обращать внимания на проявленное лордом Бладдом неуважение. Во всяком случае, пока.

Такая ситуация, как сейчас, когда множество людей возбуждено убедительной военной победой, всегда предоставит Иблису нужную ему возможность.

Добрые намерения могут причинить не меньше разрушений, чем жестокий завоеватель. Результат один и тот же.

Плач дзенсуннита.

Алиид считал своего друга Исмаила глупцом. Неистовый дзеншиит не мог сдержать презрения и недоверия, когда с насмешкой говорил:

– Ты что, всерьез рассчитывал на благодарность? От кого? От них? Не могу сказать, что я восхищаюсь твоей слепой верой, но она меня забавляет.

В его улыбке не было ничего веселого, только острые углы.

За те месяцы, что прошли с окончания строительства ложного флота, отразившего нападение разбойничавших машин, рабов вывезли с верфи и разбили на более мелкие группы. Многие вернулись к хозяевам на тростниковые поля и в шахты. Алиид остался на фабрике Старды, так как никто из его прежних хозяев не изъявил желания снова забрать его к себе. Сначала Исмаил был рад, что будет общаться с другом своего детства, но позже уже не был так уверен, что это радость.

– Именно мы построили ложный флот, Алиид. Это мы спасли Поритрин. – В словах Исмаила почти физически чувствовались боль и разочарование. – Даже такой избалованный и забывчивый тип, как лорд Бладд, не сможет этого не признать.

– Ты – раб, а он – аристократ, – парировал Алиид. – Он сможет все, что захочет, а мы – только то, что он захочет.

Но Исмаил не желал ничего слушать. Рабы не получили ни отдыха, ни дополнительного пайка, ни лучших условий содержания, ни признания их буддисламской веры… ни малейшей награды. Это было очень нечестно, но, очевидно, один только Исмаил ожидал чего-то другого.

Когда Исмаил был мальчиком, дед учил его с нежной строгостью:

– Раз ты не хочешь говорить о своих заботах с человеком, который поступил с тобой неправильно, то не ропщи, если он не догадается сам улучшить твое положение.

Исмаил сердцем запомнил эти слова. Сутры Корана утверждали, что сердце и душа человека – даже неверующего – суть вместилище основ добра и милосердия. Будучи рабом, он слишком долго оставался пассивным, принимая свой унизительный жребий. Он провел слишком много ночей, раздавая пустые обещания и все больше привязываясь к пустым мечтаниям, пустым, как корпуса ложных кораблей, которые вспугнули флот роботов. Теперь он в долгу перед теми, кто столь долго слушал его слова.