Будь здоров - Виталий Башун

Переодевшись в чистую одежду повара, я было собрался по привычке выбросить ветошь, которая осталась от моей последней мантии, но, вспомнив свою глупость в пещерах, запасливо решил оставить самый приличный кусочек на заплатки. Волею богов, таковым, то есть меньше всего изодранным, оказался лоскут с эмблемой лекаря. На грязном с въевшейся каменной пылью кусочке ткани отчетливо была видна зеленая змейка, свернувшаяся в кольцо, то ли кусающая свой хвост, то ли положившая на него голову, большая красная капля крови внутри кольца и в центре капли — маленький белый огонек травника.

Сам я был исцарапан, весь в синяках и ссадинах, грязен, как обитатель свалки. Да простят меня приличия, но помыться здесь было просто негде. Изредка попадались роднички, бьющие из скал, тогда я мог вволю напиться и кое-как умыться-подмыться, но чтобы окунуться целиком и хорошенько продраить себя — это было совершенно невозможно. Исцеление мелких болячек оставил на потом, когда вернутся силы. Так я решил и продолжил свой путь.

На следующий день достиг широкой тропы, которой, похоже, активно пользовались, и направился по ней вниз, в надежде, что этот путь выведет меня на более ровное пространство. Шел не спеша, пошатываясь, но упорно и безостановочно. Через несколько часов меня догнал отряд, сопровождающий карету с графским гербом и несколько фур. Воинов навскидку было четыре десятка, и среди них выделялся настоящий вельможа — столь высокомерно-презрительным был его взгляд и богата одежда.

Придержав коней возле моей скромной персоны, вельможа поморщился и надменно спросил:

— Кто таков?

— Меня зовут Алониус, ваша милость. — Вовремя вспомнив, что здесь я не барон, смиренно поклонился и продолжил: — Был нанят их милостью бароном Тобиусом фро Гормин служить поваром.

— А здесь что делаешь? — подозрительно спросил граф.

— Отряд их милости побило камнепадом. Я чудом спасся. Потом блуждал в горах, пока не вышел на эту тропу. Я много дней не ел, ваша милость.

— Вот как? — Повернувшись, по-видимому, к капитану своей охраны, граф сказал: — Так вот почему он не прибыл. А мы думали, струсил. — И вдруг приказал: — Обыскать.

Двое воинов спешились и подошли ко мне. Один стал рыться в сумке, другой небрежно меня охлопал, отобрал кинжал и передал его графу. Тот, брезгливо поглядев на грязные ножны и простую рукоятку, брать его отказался.

— Придержи пока у себя. Что там, Фрабус? — Он повернул голову к тому, кто копался в моей (вот уже и моей, вздохнул я про себя) сумке.

Воин, которому надоело копаться в тряпье, просто высыпал прямо на дорогу содержимое сумки, поворошил носком сапога нижнее белье, подобрал пергамент и протянул его графу.

— Прочти, что там, — отказался брать документ вельможа.

— Я неграмотен, ваша милость, — ответил солдат.

— Тогда ты, капитан. — Правильно я догадался, что это капитан.

— Здесь сказано, — быстро пробежав глазами текст, ответил начальник охраны, — что барон Тобиус действительно договорился с неким поваром Алониусом об обслуживании его и его отряда на время пути в горах. За половину серебряной марки в день.

— Ваша милость, смотрите! — вскричал вдруг солдат.

Он показывал графу кусок моей мантии с эмблемой.

Я похолодел. Что, если лоперские эмблемы все-таки отличаются от элморских? Эмблемы эти были признаны во всем мире как отличительный знак специалистов лекарского дела, но боги знают этих лоперцев. Они всякое учудить могли, чтобы всему миру доказать свою особость.

— Барона всегда сопровождал травник, — подтвердил капитан. — Похоже, этот малый не врет.

— Как у тебя оказался этот лоскут? — уже скорее с любопытством, чем с подозрением спросил граф.

С меня как будто скала свалилась.

— Когда я очнулся и увидел, что никого нет, а из-под камня торчит вот это, я подумал, что может пригодиться на заплатки, — почти честно ответил я.

— А ты запаслив! — захохотал граф и вместе с ним охрана. — Где хоть это все произошло, ты знаешь?

Я отрицательно помотал головой.

— Нет, ваша милость. Я почти ничего здесь не знаю. Помню, что свернули налево с широкой тропы, на какую-то тропку. Его милость господин барон говорили что-то про короткую дорогу.

— Так я и знал, — пробурчал граф. — А ведь говорили ему — опасно. Нет, самым первым хотел быть, выскочка! — Затем, что-то прикинув, повернулся к начальнику охраны: — Как думаешь, Гермилус, повар нам нужен?

— По правде, ваша милость, уж очень надоела пакостная стряпня этого отрядного кашевара.

— Ясно, — посмотрел на меня граф и спросил: — Я предлагаю тебе те же условия, что предлагал барон. Согласен?

— С радостью, ваша милость, только вот… — замялся я.

— Что еще? — поморщился граф.

— Я бы просил, ваша милость, приказать вашим людям вернуть мне мой ножик. Я очень привык с ним готовить. И еще помочь собрать приправы. Некоторые очень редкие и дорогие. Жалко их потерять.

— Ну ты и хомяк! — снова захохотал граф и милостиво отдал нужные распоряжения.

Мне вернули кинжал Свенты и помогли подобрать приправы. Я бережно укладывал их в сумку, тщательно обтирая рукавом и сдувая пыль. В этом я ничуть не лицедействовал — мне было действительно жалко потерять с любовью собранную коллекцию хороших приправ.

Видимо, не столько слова, сколько поведение уверило всех в моей правдивости, и мне даже разрешили сесть в фуру, выдали относительно свежую лепешку с куском вяленого мяса и фляжку не очень качественного, но вина.

Сколько знают слуги, столько ни один шпион никогда не узнает… если не догадается подружиться с ними. Опыт налаживания хороших отношений с этим племенем у меня был, поэтому за несколько часов пути до стоянки я не только перезнакомился со всеми обитателями фуры, но и получил массу разнообразных и очень для меня полезных сведений. Компанию мне составили: личный секретарь графа, камердинер и три лакея. Кучер в это время был занят важным делом — управлением лошадьми, но нить разговора не терял и периодически вставлял свои реплики, не несущие смысловой нагрузки, но добавляющие разговору эмоциональной окраски. Особенно мне запомнились: «Итить тебя копытом!» и «Хвостом тя в гриву!»

В первую очередь меня, молодого, сразу видно, только еще начинающего свою карьеру, просветили, каким должен быть хороший слуга. Тот, по мнению ветеранов лакейского дела, должен быть незаметен, как дух, умен, как лис, и приметлив, как следопыт. Поручения должен выполнять быстро и правильно, как господин хочет, а не как говорит. Я было удивился, как так может быть, но мне пояснили на примере.

Допустим, господин приказывает подать гостю лучшего вина. Глупый лакей просто побежит в заветный погреб и принесет. Умный же сначала по поведению господина определит, нужно ли это на самом деле, или гость обойдется обычным. Наш, к примеру, приподнимет немного правую бровь — знай, надо выполнить в точности. А если левую — соображай. Лакей, предположим, сообразит и принесет обычного вина. Господин, если все сделано правильно, демонстративно может и разгневаться на нерадивого слугу. Даже в морду дать, но зато потом обязательно одарит и приблизит.