Дама с простудой в сердце - Михаил Март

Звонок раздался в десять вечера, когда адвокат смотрел новости по телевидению.

Маша Курносова, проживающая в отеле «Риц» под именем Киры Фрок, получила сигнал из Питера от Киры. С некоторыми трудностями она сумела дозвониться из своего номера до квартиры адвоката. Разговаривать с ним ей не пришлось, ее дело — положить телефонную трубу на динамик магнитофона и включить его, остальное скажет запись на пленке. Именно так все и произошло. Когда Добронравов снял трубку, то услышал до боли знакомый голос Киры. Правда, слышимость была неважной, международная линия давала некоторые искажения. Но все, что Кира говорила, он слышал вполне отчетливо.

— Додик, слушай меня и не перебивай. Звоню за твой счет, чтобы ты не сомневался в том, где я нахожусь. По квитанции все поймешь. У меня мало времени, то, что ты скажешь, я знаю наизусть. Так что помолчи и только слушай. Все твои поручения я выполнила, жду не дождусь, когда ты приедешь. Извини, я тебе немного не доверяла, но после того, как ты мне дал полмиллиона и я смогла уехать, я знаю, что мы с тобой на веки вечные неразделимы. Раскрываю перед тобой главную тайну, которую я увезла с собой во Францию. Я с самого начала подозревала, кто украл коллекцию Федотова, и не ошиблась, хотя ты мне не поверил. Паршивец Борька заодно с младшей дочкой Лапицкой. Это они выкрали у тебя картины. Я наняла сыщика, и он их вычислил. Теперь слушай адрес. Село Красное под Ломоносовым. Неподалеку от усадьбы Лапицких. Туда ведет только одна дорога. Первый же дом в селе, двухэтажный сруб, принадлежит Борису. Странно, что ты этого не знал. Картины лежат на чердаке под брезентом, там же и коробка из-под холодильника. Днем в доме никого нет. Можешь ехать и забирать. Удачи. На днях позвоню, а сейчас все. Отбой.

В трубке раздались короткие гудки. Добронравов потер руки.

— Что ж! На ловца и зверь бежит. Кажется, все складывается в соответствии с поставленными задачами.

Он считал, что его дела идут очень хорошо. Как у того парня, который прыгнул с двадцатого этажа и, пролетев десятый, тоже думал, что пока все идет хорошо.

Кира не радовалась, рассматривая позиции сторон. Она всегда смотрела на вещи скептически и пока не пересекла линии полной безопасности, не хлопала в ладоши. Жизнь научила ее быть крайне осторожной. Если Добронравову везло, и он, практически не зная поражений, работал без оглядки, то Кира всю жизнь ходила по натянутой над пропастью проволоке, обманывая всех и вся вокруг себя, выкраивая свой кусок пирога и ожидая разоблачения в любую минуту.

Аркадий Кузьмин был последней надеждой и опорой. Смерть Трапезникова ее не волновала. Убили подонка, и черт с ним. Это лишь убедило ее, что марки лежат там, где она их ищет. Пасьянс складывался, карта ложилась к карте, будто кто-то свыше умышленно ей подыгрывал. Но даже удача ее настораживала. Сейчас она ничего не предпринимала. Она ждала. Любое действие могло пойти только во вред. Пружина сработала, и вот-вот боек хлопнет по капсюлю патрона и громыхнет выстрел. В этот момент лучше оставаться в стороне. А когда дым рассеется, вот тогда и наступит время мародеров и падальщиков, где можно собрать урожай не тревожась, что тебя накроют с поличным. Только бы Аркаша не подвел. Она его условия выполнила. Теперь он стал председателем совета директоров и занял кабинет Шестопала на законном основании. Выполнит ли он свои обязательства перед ней? Кира никому не верила, даже самой себе. Развязки ждать уже недолго.

Ну как такой опытный стратег мог допускать одну ошибку за другой! Может быть, Добронравов и впрямь возомнил себя гением и неуязвимым черным магом, способным творить что угодно и оставаться в тени. Он поехал на дачу к Борису без предварительной разведки. Нанял машину и рабочих для переноса картин. Все, что он сделал в целях безопасности, так это не стал подъезжать на машине к калитке, а велел подогнать ее со стороны леса, с тыльной стороны. К дому он подошел тихо. На дверях висел замок, а ключ, как нетрудно было догадаться, лежал под ковриком. Русский народ консервативен, сколько его ни учи. Открыв дверь, адвокат оглянулся по сторонам. Тишина, вороны каркают, и ни души.

Он вошел в дом. Куда идти дальше, указывала единственная лестница наверх. Он поднялся по ней до самого чердака. Дверь была не заперта, и Давид Илларионович зашел. Хлам, пыль. Слуховое окно, достаточно светлое, чтобы найти то, за чем пришел. Свой короб из-под холодильника он увидел сразу. Ящик валялся возле самого окна. Там же на полу валялся брезент. Он подошел ближе, спотыкаясь о коробки, и откинул тяжелую ткань.

Вот они. Все картины были у его ног, переложенные ватманом, с родными рамами. На душе растеклось тепло, он был по-настоящему счастлив. Так все просто и незамысловато получилось. Теперь ему оставалось вернуть марки, и он может с полным комплектом покидать эту поганую страну. Картины, лежащие в банковском сейфе, дожидались своего часа. И вскоре этот час настанет.

Рабочим необязательно знать, что они перевозят. Добронравов решил сложить картины в коробку из-под холодильника, перевязать ее скотчем, а потом позвать носильщиков. Делал он это не торопясь, с любовью разглядывая каждое полотно, после чего аккуратно складывал шедевры русской живописи в тару. Непоправимое случилось, когда он уложил уже половину картин. Чердачная дверь скрипнула, и три ярких луча фонарей ослепили его. Только после того, как он пригляделся, он понял, что люди, пришедшие сюда без его приглашения, одеты в милицейскую форму. А когда кто-то из них назвал его имя и объявил: «Вы арестованы», Добронравов выронил картину из рук. Он еще хорохорился и надеялся, не веря в серьезность акции. Что у них есть на него, чтобы в наглую идти в атаку?

В тот же вечер, сидя в камере, он знакомился с обвинительным заключением и оптимизма в нем поубавилось. Он все еще верил, что выпутается из неприятностей, надеялся на свой талант адвоката, знание законов, но уже понимал, что былого ему не вернуть, и теперь все усилия надо бросить на то, чтобы остаться на свободе. Ведь у него еще оставался сейф в банке, а там подлинники. И на них можно прожить остаток дней без мучительной заботы о хлебе насущном.

* * *

Добронравов и тут ошибался. Как только Кира получила известие об аресте своего бывшего любовника, она не стала ждать, а потребовала от Кузьмина сдержать свое слово. Это был для нее очень ответственный день. Она была так взволнована, что боялась говорить — как бы не выдать себя и свое состояние заиканием.

Надо же, Кузьмин не оказался прохвостом и проходимцем. Кира не привыкла иметь дела с мужчинами, которые держат слово и не подставляют ее под удар. Аркадий первый, в ком она не разочаровалась. Он подвел ее к сейфу, вскрыл его и сказал:

— Забирай, это все твое:

Увидев подлинники, Кира едва не потеряла сознание. И все же она ему еще не верила до тех пор, пока содержимое сейфа не было перегружено в ее машину и он не предложил увезти все, куда она захочет. Кира три часа петляла по городу, пытаясь обнаружить за собой слежку, но никто ее не преследовал. Тогда она загнала свою машину в заранее арендованный гараж на дальнем конце города. Все самое страшное, по ее мнению, осталось позади. Вот теперь она могла вздохнуть свободно.