Мститель. Лето надежд - Валерий Шмаев

Мы вскрыли и засветили северный маршрут эвакуации эсэсовцев через Норвегию в Аргентину, но наверняка был еще и южный. В нашем мире такой маршрут проходил через Чехословакию, Венгрию и Австрию и заканчивался в Италии под крылом Ватикана, и воплощением этого маршрута сейчас занимался штандартенфюрер СС Зезельманн.

В таких тайных, но далеко не всегда подземных убежищах, укомплектованных всем необходимым, можно было жить даже не месяцами, а годами. Если вспомнить о тайной организации ОДЕССА[27], то действовала она чуть ли не до конца сорок восьмого года. И сразу возникает огромное количество вопросов.

Где высокопоставленные эсэсовцы и партийные функционеры НСДАП прятались с сорок пятого года? Кто снабжал их документами? На какие деньги они передвигались по миру? Каким образом разыскиваемые союзниками эсэсовцы выходили на тайную организацию?

Среди сбежавших уже после войны с посредничеством Ватикана нацистов числятся: Адольф Эйхман – убийца четырех миллионов евреев. Йозеф Менгеле – эсэсовский вивисектор-душегуб концлагеря «Освенцим» (врачом этого садиста назвать язык не поворачивается). Вальтер Рауфф – изобретатель душегубок-газенвагенов. Штандартенфюрер СС доктор Энно Лоллиниг – эсэсовский врач, начальник отдела Amt D III (санитарное обслуживание и лагерная гигиена) главного административно-хозяйственного управления СС. Курт Кристман по прозвищу доктор Ронда – командир зондеркоманды 10-а, уничтожившей 214 детей в городе Ейске именно в грузовике-газенвагене, и еще многие сотни лагерных садистов и тысячи хорватских фашистов. Их переправляли в страны Африки и Южной Америки католические епископы.

И у меня уже есть готовые ответы. Жили они вот в таких тайных убежищах, которые строит сейчас рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер. Ну, а документы… были бы деньги, а приличные деньги у Генки Гиммлера водятся – не с пустыми же руками он в Аргентину намылился.

То, что сразу после войны англичане отловили Генриха Гиммлера, как простого бомжа, пробиравшегося через позиции союзнических войск, я ни на мгновение не верил. Иметь такие гигантские мобилизационные возможности и уходить пешком в одну харю?

Не смешите мои тапочки. Бывшие советские военнопленные, состоявшие на службе в британской армии, отловили двойника, который тут же отравился, и его прикопали от греха подальше, не предъявляя труп широкой общественности. Так сказать, спрятали концы в землю.

Никто даже не подозревал в пожилом солдате Вермахта Генриха Гиммлера – таких солдат в плен к союзникам в те дни сдавались десятки тысяч, а тот сам взял и сознался, что он рейхсфюрер СС, и тут же отбросил копыта. Для чего сознавался-то? Чтобы прилюдно отравиться? А втихую этого сделать было нельзя?

И самое главное: почему Гиммлер двигался к побережью Северного моря, а не в Баварию, где у него были отличные связи и специально созданные убежища? Зачем он вообще уходил так далеко? В этом не было никакого практического смысла. В конце концов, рейхсфюрер мог спрятаться в одном из подземных бункеров в самом Берлине или его пригородах.

Подземный Берлин – это отдельный город, к наземному городу отношения не имеющий. Почему Гиммлер его покинул? Почему он направился на северо-запад? Вот это основные вопросы, на которые после гибели двойника рейхсфюрера СС почему-то никто так и не ответил.

– Слышь, «Рейнджер»! – раздался от двери пренебрежительный голос. – Иди. Тя командир зовет. Давай, мухой. Капитан ждать не любит. – Ого! Что-то у Байкова с «Лешим» случилось, – боец произнес целых два оговоренных слова срочного вызова.

– Сейчас я подойду. Передайте капитану… – но боец тут же прервал меня:

– Иди. Не сцы! Пригляжу я за твоей подружкой. – Слово «подружка» было третьим контрольным словом, и мне пришлось прервать допрос Поогена.

– Мне придется покинуть вас, Георг. Сейчас я попрошу прислать к вам врача. Теперь вы мне очень до́роги, и я постараюсь как можно быстрее доставить вас в безопасное место. – Выйдя за дверь, я обратился к вызвавшему меня бойцу: – «Шелест»! Вызови ему врача, пусть перевяжет. Я эсэсовцу палец отрезал – довел он меня. И напои его. Надо. Очень ценный «язык». Головой за него отвечаешь.

– Так «Лекарь» занят. Там гауптштурмфюрер отходит. Никто его, паскуду, и пальцем не трогал, а он сдыхает. И понять ничего не можем.

– Тогда перевяжи его сам, но играть и материть не забывай. Он почти все понимает. Полиглот! Мать его! Одиннадцать языков знает – впервые такого встретил. Мне его обязательно надо еще раз допросить, так что до моего прихода он должен дожить.

– Понял, товарищ майор! Все сделаю, как скажете. Идите. Там Байков с «Лешим» вас уже заждались. – В голосе «Шелеста» сквозанули уважительные нотки, но я сразу не придал им значения.

До комнат, где мы расположили остальных эсэсовцев, пришлось идти в соседнее крыло особняка.

– Докладывайте, – приказал я, увидев капитана Байкова.

– Адъютанта сначала ни с того ни с сего корежить начало. Трястись стал всем телом. Руками и ногами дергать – хоть и привязаны они были, но все равно ходуном ходили. Потом головой о спинку стула принялся биться и стонать так, что всех проняло до печенок.

Кляп с него сдернули, он воздуха хватанул, и рвать его начало. Полоскало сильно, но непонятно. Цвет такой – темно-коричневый. А ведь он полсуток уже, почитай, ничего не жрал, кроме того, что мы в него запихивали. И не пил вовсе. Это как вы с «Лешим» приказали, – доложился обескураженный Байков.

– Что врач говорит?

– Да «Лекарь» и сам ни черта понять не может. Остальные двое ведут себя так, как ты рассказывал, а гауптштурмфюрер – такое впечатление, что у него сразу начался третий, а то и четвертый день допроса. Симптомы те же: дергался как припадочный да орал, как будто с него кожу с живого снимали, но ведь и пальцем его не трогали. – Байков обескураженно замолчал.

Врач отряда – старший лейтенант Воскобойников с позывным «Лекарь» – появился почти сразу. Как будто ждал за дверью. Устало вытирая окровавленные руки, он произнес:

– Все понимаю, товарищ майор. Эсэсовцы, палачи, звери, но такой смерти я никому не пожелаю. Кончается он – сильнейшее внутреннее кровотечение.

И, главное, непонятно – от чего? Такое впечатление, что ему маленький осколок в желудок попал и вся кровь начала скапливаться внутри, а не пошла наружу.