Мороз - Кирилл Артюгин

Скрежет стал еще отчетливее. Если вагон ехал по их пути, то ему с Дарой конец.

– Бежать, – выдавил он через боль. – Дара, вста…

Она закрыла ему рот ладонью:

– Тише, те двое думают, что мы умираем, – Дара поднялась с живота Аркуса. Боясь потеряться в темноте, он поймал ее за штанину скафандра. – Быстрее с путей. Поднимешься сам?

– С путей… – Тело Аркуса ныло и отказывалось подниматься. – Но если электричество обрубило, как сюда может ехать вагон?

В тоннеле сверкнуло. Из потолка и стен тут и там летели искры. Каждый раз скрежет сопровождался треском, будто в камень вгрызались когтями. Света от искр не хватало, чтобы Аркус смог разглядеть, что приближалось к станции. Когда до платформы, где они стояли, осталось метров сто, искры пропали.

Стало совсем тихо.

Секунду назад Аркус был уверен, что у него не осталось никаких сил, но сейчас одним прыжком забрался на платформу, подтянул Дару, схватил ее и на ощупь зашагал туда, где в последний раз слышал патрульных. Он посекундно оглядывался на тишину тоннеля и шел, выставив вперед свободную руку. Час назад, спускаясь по тоннелю с мерцающим фонарем, Аркусу пришлось научиться на слух определять препятствия и повороты. И сейчас слух говорил, что впереди ничего нет. Но тут рука натолкнулась на что-то холодное и тонкое. В животе задрожало.

– Чего остановился? – напряглась Дара. – Что-то..?

Аркус не смел шевельнуться. На мгновение в темноте около него вспыхнули два желтых глаза. За это время он рассмотрел троих существ. Они сидели на ближайшей стене, держась когтями за звукопанели. Их длинные дистрофичные конечности крепились прямо к шее и извивающемуся механическому позвоночнику. Две трети головы занимали пасти с вращающимися кинжалами-клыками. Одно из таких существ Аркус до сих пор держал и не мог разжать задеревеневшие пальцы.

Еще раз сверкнуло. На этот раз с дальней стены.

– Бежать! – стук сердца отдавался в ушах Аркуса. Он почувствовал тепло в груди справа, на вдохе в легких стало щекотать. – Тихо.

На потолке сверкнули еще три пары желтых глаз. За спиной Аркуса что-то мягко приземлилось. Глаза вспыхивали все чаще, и с каждым разом все ближе.

– Только тихо. Р-репликанты, – Аркус прижал Дару к себе, готовясь к рывку к тоннелям. Сверкнуло со всех сторон. – Бежать некуда…

Дара завизжала.

Существа в ответ издали едва слышимый звон. Аркуса парализовало. Тело быстро слабело. Он зашатался и упал на бок. Через секунду упала Дара. Аркус услышал металлический лязг невдалеке. Сестры сверкнули глазами, осветив распахнутую дверь хранилища и лежащих на полу парализованных патрульных с АМК в руках. Раздалась слепящая белая вспышка. Аркус не мог видеть, но чувствовал запах железа. В воздухе разлился соленый, раздражающий нос пар. Он оседал теплыми каплями на лице.

Десятки фонарей освещали черные, поржавелые ворота. В воздухе еще клубилась пыль.

– Я говорил, не просто так громыхнуло. Опять вторая развилка перекрыта! – возмущенно бросил Стрелковский, стоя у опущенных ворот. – Нами просто манипулируют!

– Выучил умное слово?– холодно спросил Толиман. Армия засмеялась. – Наверняка этот путь ведет нас прямо к сестрам!

– И мы пойдем к ним? – неуверенно спросил другой солдат.

– Конечно! – Толиман прошел развилку, встал на тонкую магнитную направляющую и, балансируя левой рукой, зашагал вниз по тоннелю. От лямок контейнера затекли плечи, но передавать его никому другому он не стал.

Через минуту Толимана нагнал Стрелковский и робко спросил:

– Разрешите обратиться? Вы уверены, что мы справимся с ними?

Толиман рассмеялся, потерял равновесие, и нога соскользнула с магнитной направляющей на пол.

– "Вы уверены" – нахохлившись, повторил Толиман. – В чем уверен ты, Стрелковский?

– Ну, в людях, в добре там…

Толиман сплюнул:

– В добре он уверен! – свора поддержала вожака смехом. – Я верю в силу, в науку и в армию, но не в других людей и тем более не в добро. Как, по-твоему, мы добрые?

– Конечно, – задумчиво ответил Стрелковский.

– Ты знаешь, скольких жизней стоило забрать власть у Киры? Скольких я отправил на смерть? И скольких сам… – Толиман осекся. – Я добрый?

– Нет. Но вы правый.

– Запомни это.

Стрелковский пристыжено отошел в конец колонны.

– Тем, кто еще сомневается, скажу! – прорычал Толиман. Эхо несколько раз вернуло его слова. – У нас два козыря против сестер. Первый – это я! Пока сестры будут вырезать обездвиженных и беззащитных вас, я ударю в ответ. Не зря из моей башки не стали доставать Скворца, – Толиман помахал рукой перед глазами, отгоняя непрошеные воспоминания. Голову опять стало распирать, правая рука задергалась, привязанная к груди. Пришлось остановиться на пару секунд. Глубокий вдох, выдох. Приступ отступил.

– Разрешите обратиться? А какой второй? – донеслось из колонны.

– Кто второй? – неохотно ответил Толиман, растирая виски.

– Козырь.

– Доживешь, узнаешь. Мы пришли! Фонари погасить!

В конце тоннеля разливался белый свет. На его пути, отбрасывая тень, стоял человек, широко раскинув руки.

– Приветствую в Южно-Сахаринске, да! – прокричал он, приглашающе помахав.

Толиман, не замедляясь, шел вперед. Свора тихо следовала за вожаком.

– Сестры здесь! Глушители к бою! – предупредил он, снимая пистолет с магнитного замка.

– Ну, зачем так сразу? – мужчина выставил вперед ладони. Толиман остановился. – Ответь на пару моих вопросов, да!

– Вопросов от незнакомца?

– Прошу прощения. Я Рейкоцит. Присматриваю за Южно-Сахаринском.

– Толиман.

– Позворишь взять образец твоей крови?

– Когда сдохну, бери сколько угодно, – холодно ответил Толиман. Они перекрикивались с Лейкоцитом издалека и не спешили сходиться. – Чего ты боишься?

– Не боюсь, скорее взворнован встречей. К тому же я жду кое-кого. Так ты и есть выживший, про которого рассказывар Аркус?

– Слава летит вперед меня! – Толиман кивнул своей своре. Прокатилась волна хохота.

– Аркус мертв, – громко и четко произнес Лейкоцит.

Повисла тишина.

Толиман закусил губу, правая рука бессильно задрожала. Почувствовав на себе напряженный изучающий взгляд Лейкоцита, он поспешил спрятать эмоции.

– Если так, то Аркус был слаб! – прохрипел Толиман.

Лейкоцит расплылся в улыбке:

– Какие мы сентиментарьные! Твои рюди на скрадах тоже все… – он закрыл глаза, и через мгновение ухмылка сошла с его лица. – Где она? Где?!