Псы войны - Фредерик Форсайт

Бейкер предпочел бы получить всю сумму заранее, но, будучи нелегальным торговцем, не имел ни конторы, ни складов, ни адреса для деловой корреспонденции, как Шлинкер. Ему предстояло действовать в роли посредника, уговорив другого выполнить покупку от своего имени. Но как человек с черного рынка он должен был принять условия, согласиться на меньший куш и урезанный аванс.

Один из самых старых трюков заключался в том, чтобы пообещать выполнить заказ, внушить клиенту доверие, убедить в своей исключительной порядочности, взять максимальный аванс и исчезнуть. Многим, стремящимся тайком поживиться оружием в Европе, пришлось испытать такое на себе. Но Шеннон никогда на этот фокус не клюнет, да и пятьдесят процентов от 14 400 долларов были не той суммой, из-за которой стоило исчезать.

– О'кей. Как только получаю сертификат, тут же приступаю к делу.

Они встали из-за стола.

– Сколько времени пройдет с начала работы до отхода корабля? – спросил Шеннон.

– От тридцати до тридцати пяти дней, – сказал Бейкер. – Кстати, а корабль у тебя есть?

– Пока нет. Тебе потребуется название, как я понимаю. Передам его вместе с сертификатом.

– Если у тебя ничего нет на примете, могу предложить прекрасный вариант для фрахтовки. Две тысячи немецких марок в день и ни о чем не беспокоишься. Ни о команде, ни о провизии, ни о топливе. Доставят тебя вместе с грузом куда угодно, и никто об этом не узнает.

Шеннон обдумал предложение. Двадцать дней в Средиземном море, потом двадцать дней пути до цели и двадцать обратно. Сто двадцать тысяч марок или 15 000 фунтов. Дешевле, чем купить собственный корабль. Соблазнительно. Но он был против того, чтобы один и тот же человек, не принимающий участия в операции, контролировал частичную закупку оружия, корабль и знал о маршруте путешествия. В таком случае придется привлечь Бейкера или того, с кем он будет договариваться о фрахте, в качестве компаньона.

– А что это за корабль? – осторожно спросил он.

– «Сан-Андреа», – сказал Бейкер.

Шеннон замер. Он вспомнил, что Земмлер упоминал это название.

– Ходит под флагом Кипра? – спросил Шеннон.

– Верно.

– Выбрось из головы, – коротко сказал он.

Когда они выходили из ресторана, Шеннон заметил сидящего за столиком в алькове Иоханна Шлинкера. На мгновенье ему показалось, что немецкий торговец следит за ним, но он ужинал в компании солидного господина, видимо, богатого клиента. Шеннон отвернулся и прошел мимо.

На выходе из гостиницы они с Бейкером обменялись рукопожатием.

– Я дам о себе знать, – сказал Шеннон. – Только не подведи.

– Не волнуйся, Кот. Мне можно доверять, – отозвался Бейкер.

Он повернулся и заспешил вдоль по улице.

– Рассказывай сказки кому-нибудь другому, – пробурчал Шеннон и отправился спать.

По дороге в номер он вдруг вспомнил лицо человека, сидящего за столиком с немецким спекулянтом оружием. Где-то он его видел, но где? И вдруг, уже засыпая, вспомнил.

Начальник штаба Ирландской Революционной Армии.

Следующим утром, в среду, он улетел назад в Лондон.

Начинался День Девятый.

Мартин Торп вошел в кабинет сэра Джеймса Мэнсона в тот момент, когда Кот Шеннон поднимался по трапу самолета в гамбургском аэропорту.

– Леди Макаллистер, – сказал он вместо вступления, и сэр Джеймс жестом пригласил его садиться.

– Я прошелся по ней густым гребнем, – продолжал Торп. – Как я и подозревал, к ней дважды подкатывались люди, заинтересованные в покупке ее тридцати процентов акций компании «Бормак Трейдинг». Похоже, оба использовали неверный подход и потерпели неудачу. Ей восемьдесят шесть лет, дышит на ладан и весьма строптива. По крайней мере, такая у нее репутация. Кроме всего прочего, она коренная шотландка, и все дела поручила адвокату из Данди. Вот мой полный отчет о ней.

Он вручил сэру Джеймсу кожаную папку, и глава «Мэнсон Консолидейтед» на несколько минут погрузился в чтение.

Несколько раз он крякнул, а однажды пробурчал «чертова перечница». Когда закончил, поднял голову.

– Я все равно хочу получить эти 300 000 акций «Бормака», – сказал он. – Ты говоришь, что остальные вели себя с ней неправильно. Почему?

– Похоже, что она одержима одной идеей в жизни, но деньги к этому не имеют отношения. Она и так достаточно богата. Дочь шотландского помещика, она выходила замуж в то время, когда у отца было больше земли, чем наличных денег. Очевидно, свадьба была результатом договора жениха с родителями. После смерти отца она получила в наследство обширные луга, поросшие вереском. Но за последние двадцать лет продажа права на охоту и рыболовство наезжающим из города любителям принесла приличное состояние, а участки земли, купленные промышленниками, дали еще более солидный доход. Сделками занимается ее брокер или как там на севере их называют. На жизнь ей вполне хватает. Я подозреваю, что другие просители предлагали много денег, но больше ничего. Ее это не могло заинтересовать.

– А что же тогда ее заинтересует, черт побери? – спросил сэр Джеймс.

– Взгляните на пункт два, страница вторая, сэр Джеймс. Понимаете, о чем я? Объявления в «Таймс» на каждую годовщину, попытка поставить памятник, отклоненная лондонским муниципалитетом. Мемориал, который она воздвигала в его родном городе. Мне кажется, что эта дама помешана на увековечении памяти старого надсмотрщика, за которого ей довелось выйти замуж.

– Да, да. Возможно, ты прав. И что же?

Торп набросал идею, а Мэнсон внимательно выслушал.

– Может сработать, – сказал он в конце концов. – Случались и более странные вещи. Беда в том, что если ты попробуешь, а она все-таки откажет, то вернуться с предложением под другим соусом тебе уже вряд ли удастся. Но, в то же время, я полагаю, что, просто предложив деньги, мы нарвемся на тот же результат, что и два предыдущих неудачника. Хорошо, делай по-своему. Только заставь продать ее эти акции.

С этим Торп удалился.

Шеннон вошел в свою лондонскую квартиру чуть позже двенадцати. На коврике перед дверью лежала телеграмма от Лангаротти из Марселя. Она была подписана просто «Жан» и адресована Кейту Брауну.

В качестве текста присутствовал адрес, гостиница неподалеку от центра города, где корсиканец поселился под фамилией Леваллон. Шеннон оценил предосторожность. При поселении во французских гостиницах заполняются анкеты, которые потом собирает полиция. Там могли бы удивиться почему это их старый приятель Лангаротти решил изменить своим привычкам и насиженным местам.

Шеннон в течение десяти минут добывал телефон гостиницы в международной справочной службе и, наконец, набрал номер.

Когда он попросил дежурного в гостинице позвать месье Лаваллона, ему сказали, что месье вышел. Он попросил передать месье Лаваллону, чтобы тот позвонил мистеру Брауну в Лондон, как только вернется. Он дал всем четверым номер своего телефона и попросил запомнить наизусть.