Весы правосудия - Виталий Держапольский

— Гекатонхейры — стражи Медных Врат Тартара! — произнес лодочник. — Плоды чудовищных опытов Урана над собственными детьми.

Руки гекатонхейров двигались с чудовищной быстротой, пропадали из поля зрения, вновь появлялись — посчитать, сколько их на самом деле, было невозможно. Так что прозвище сторукие они носили не зря. Зыбкие титанические фигуры с чудовищной скоростью приближались к нам.

— Пойдемте-ка отседова, ребятки! — неожиданно засуетился лодочник. — Как бы под раздачу не попасть…

Эпилог

Я не буду рассказывать про все трудности обратного пути, но, так или иначе, мы с Айей вернулись обратно в мой мир без людей. Первую неделю после возвращения из ада я тупо пил. Пил самозабвенно, пытаясь выбросить из памяти, намертво влипший в нее смрад канав восьмого круга, где вонь испражнений смешивалась с тяжелым духом свежепролитой крови, горящие могильники под разрушенными стенами города Дит и сладковатый дым горящей плоти, оседающий на губах, стенания и проклятия терзаемых грешников и пыточные инструменты мучителей… Всего не перечислить…

И только заныривая в бездонную глубину алкогольного дурмана, я мог, хоть на мгновение, забыться и не думать об этом. Сначала Айя не трогала меня и не вмешивалась в мой процесс прихода «в норму» после посещения ада. Но, к концу недели моего непросыхаемого запоя, она попыталась со мной бороться. Сначала она попыталась забирать у меня бутылки с выпивкой, которые я тут же материализовывал и надирался вновь до скотского состояния. Потом — не отходила от меня ни на секунду, выдергивая выпивку из рук в тот же момент, как она там появлялась. Но после того, как я наловчился материализовывать бухло непосредственно в собственном желудке, махнула на меня рукой: я те тут не нянька, мальчик уже большой — сам разберется!

Как ни странно, как раз это-то и возымело действие — я сумел взять себя в руки и завязать. Еще пару суток я отлеживался, а после начал действовать по плану, согласованному с богиней Правосудия. Первое, чем следовало заняться, это составлением матрицы преступлений и наказаний. Как говориться — каждому по заслугам. Поскольку, я в этом деле далеко не профи, мне нужны были прошаренные помощники… Даже не столько помощники, сколько верные единомышленники. И я, кажется, знал, где их взять…

И вот, за большим столом в гостиной сидели члены нашего «Совета Высших Сил»: ваш покорный слуга, Прохор Воронин, генерал Кузнецов, майор Сидоренко и неунывающий лейтенант Петрушин. В каждом из них я был уверен на все сто…

— Итак, друзья и коллеги, — я, как Надзирающий, одновременно являющийся и председателем «Совета», первым взял слово, — кто за то, чтобы заключить контракт с Айей-Фемидой — богиней Правосудия на обговоренных ранее условиях?

Рассказывать о том, сколько копий было сломано во время обсуждения этих условий, думаю, не имеет смысла. Скажу лишь одно — мы провели за «столом переговоров» не один год! Правда, происходило это в мире без людей, поэтому для остального мира прошло всего лишь несколько месяцев.

— Голосуем, — произнес я, поднимая руку. — Я — «за»!

— Присоединяюсь! — произнес Воронин следом за мной.

— С Богом, ребятки! — поддержал наши благие порывы Владимир Николаевич.

— За! — как всегда лаконично ответил Сидоренко, поднимая руку.

— Я тоже! — улыбнулся Славка, вытянув руку над головой.

— Единогласно! — подытожил я. — Контакт будем кровью подписывать? — не удержался я напоследок от тупой шуточки.

* * *

Васек сидел в одиночестве, пялясь в мерцающий в темноте телевизор, потягивая дорогой вискарь из бокала, заполненного кубиками прозрачного льда. Первый раз за всю свою жизнь он встреча Новый год в полном одиночестве, даже прислугу разогнал, чтобы никто не докучал ему своим присутствием. Он бездумно скользнул взглядом по лощеному виду первого российского президента, поздравляющего с наступающим годом страну, и прибавил звук.

— Что говорить, — вещал с экрана президент, — год был непростым…

— Еще бы, твою мать! — выругался при этих словах Васек.

Падение рубля и бешеная инфляция, предсказанная Серегой еще летом, захлестнула страну: предприятия разорялись, население нищало, хотя и раньше особо с жиру не бесилось… Нет, ему самому ничего такого не грозило — бабло продолжало регулярно капать, даже еще больше чем до дефолта. Но вот никак не шел из памяти тот давний и странный разговор с Серегой, произошедший до его последнего очередного убийства…

Да и вообще весь проходящий год выдался очень странным, если не сказать больше — Васек даже думал, что тронулся умом… После Сережиного чудесного «воскрешения», все вроде бы как наладилось, но поговорить со старым другом не удалось — он пропал. Куда, зачем — не знали даже его родители.

— С Новым голом, дорогие друзья! — произнес с экрана президент.

— Ну, вот и девяносто девятый, — произнес Васек, прикладываясь к бокалу и медленно цедя спиртное под бой курантов.

Холодные кубики льда ткнулись в его зубы, когда бокал опустел. А с первым нотами «Патриотической песни» Глинки, заменивший собой гимн СССР, перед глазами Васька высветилась странная надпись:

[Внимание! Решением Совета Высших Сил ваш мир вступает в новую эру — Справедливости и Правосудия! Поздравляем Вас с этим знаменательным днем!]

Васек тряхнул головой и протер глаза кулаками — но надпись никуда не исчезла.

— Ну, вот, опять началось… — невозмутимо констатировал Васек, нацеживая в бокал еще вискаря. — Придется, все-таки, показаться хорошему мозгоправу.

Он сильно удивился, если бы узнал, что подобная надпись появилась перед глазами каждого жителя земли.

КОНЕЦ ВТОРОЙ КНИГИ