Железный Грааль - Роберт Холдсток

– Оставь, – заспорил Ясон. – Если там одна пустота, что за горы там вдали? Это внутреннее море, я-то их повидал!

– Может, там не горы, а облака?

– Горы, и туда-то нам и надо, – уверенно заявил Ясон. – А если они обернутся облаками – не страшно. Завтра к вечеру мы полетим на волшебных крыльях. Что скажешь, Ниив?

Девушка вздрогнула, однако кивнула:

– Не стоит нам идти туда – такое у меня предчувствие. Но и Ясон прав. Этот океан – настоящий. Мир внутри мира. И горы стоят в конце его. Другое море, серая пустота, лежит дальше к западу.

Ставшая было широкой река снова сузилась, зажатая ржавыми скалами и крутыми берегами, густо поросшими корявыми остролистыми дубами и узловатыми деревцами с темными плодами. Деревца эти изгибались над землей, словно кто-то задумал выполоть их, как сорняки, да притомился и бросил помятыми и измученными.

Ясон тут же почувствовал себя дома: узловатые деревца были оливками; деревья копили жар и тишину, прямо сочились тишиной, и земля источала тепло южного моря. Самые мрачные из наших аргонавтов оживились, узнав сочное благоухание и терпкий вкус трав и плодов, неведомых в лугах и рощах, окружавших Тауровинду.

И здесь заключалась вторая странность, указывавшая на то, что ожидало нас. Однако, если Ясон и распознал эту странность, он предпочел смолчать, не удостоив меня даже понимающим взглядом, хотя догадался, конечно, что я приметил те же знаки.

Несколько дней мы гребли против течения, теперь же нас несло попутным потоком, и весла лишь тихонько направляли нас и удерживали корабль, противившийся неудержимому стремлению реки к океану. За кормой кружились чайки. Стайка дельфинов решила поплавать наперегонки с Арго, стремившимся к новым берегам. Веселые любопытные головы высовывались из воды. Черные бока блестели обсидианом, и на них светились полоски – белые и красные, вернее, цвета горящих кистей рябины. Вокруг умных внимательных глаз шли бирюзовые и бледно-зеленые кольца. Эти создания не принадлежали обычному миру.

Кажется, они приняли нас за «после-живущих», как сказала бы Уланна, и собирались, по обыкновению, проводить к предназначенным нам островам – на юге эта работа им привычна, – пока не догадались, что двое из нас норовят их загарпунить. Тогда они брызнули в сторону, все еще щебеча, но теперь сердито и обиженно, и скрылись вдали.

– Хорошо еще, никого не убили, – громко заметил Ясон, – а то не миновать бы несчастья. Дельфины – священные создания.

Краем глаза я заметил, как стоявший на корме Рубобост поспешно смотал тонкий линь, а после держался как ни в чем не бывало.

– Рифы! – донесся с носа крик Ниив.

Впереди растопыренными пальцами топорщились скалы. Подняли парус, и свежий ветер отнес нас от белеющих бурунами рифов на глубокую воду.

Ясон оказался в своей стихии. Он понимал, что следовало бы держаться берега, но невдалеке, над гребнями волн этого неспокойного моря, виднелся крутой остров, манивший зеленью и проблесками белого, предвещавшими человеческое жилье.

Усилия весел, паруса и кормила направили Арго на верный курс, и через полдня мы вошли в прибрежный затишек, спустили парус и медленно двинулись вдоль мыса, высматривая пристань.

Вскоре нашелся подходящий для причала берег: узкая полоска песка перед скалами, вся истоптанная человеческими следами. Ниив вброд добралась до берега и забегала между следов, выкрикивая:

– Все одинаковые. Здесь бегал один человек. Кругами, как бешеный! – добавила она.

С лесистых скал падал в море ручей. Часть береговой полосы скрывалась от нас за скатившимися угловатыми обломками. И долетал откуда-то неземной плач – пять глубоких нот, повторяющихся все в одном порядке, то протяжно, то прерывисто. Словно первые звуки волынки, жуткое, стонущее гудение, когда мелодия еще не установилась. Или установилась? Мнилось нечто знакомое в этих плачущих звуках.

«Остров Плачущего!» – осенило меня. Тот, что краем глаза видела Мунда, купаясь в Свете прозрения.

Пусть мой дар задыхался в пределах Страны Призраков, но внутреннее чутье не ослабело. Я вспомнил старого друга, искусного волынщика, певца и сказителя, «служителя случая», как назвали бы его соплеменники, и отважного человека.

Если я не ошибся, где-то неподалеку скрывался ирландец Илькавар. Возможно ли? Но он и впрямь собирался в эти места после нашего с Ясоном последнего плавания в Дельфы.

Илькавар с рождения был наделен умением находить пути в нижнем мире. Такова была его роль в легендах – а он, как и Рубобост, и Аталанта, принадлежал миру легенд. Увы, Илькавар обладал всем необходимым, но был лишен чувства направления! И его вполне могло по ошибке занести на этот островок.

Мы отыскали деревянные флейты: пять выдолбленных стволов, вкопанных в землю так, чтобы ловить ветер с моря. При порывах ветра их мощные стонущие звуки, их печальное гудение отбрасывали нас назад. Ясон и Урта глазели на них в изумлении. Перед ними была та же странная флейта, на какой играл наш друг, но словно изготовленная великаном.

Сообразительная малышка Ниив скакала козочкой, хлопая в ладоши. Она тоже узнала призывный знак волынщика. Все мы воспрянули духом.

Именно предчувствие Ниив убедило Ясона задержаться на острове. Он, разочарованный, что остров оказался меньше, чем представлялся издалека, собрался наполнить водой бочонки и фляги и двинуться на запад, к большой земле. Ясон верил, что там его в своих «царских владениях» ожидает сын.

Меж омытыми морем стенами. Он правит в том мире, но сам того не знает.

Однако, если на острове скрывался Илькавар, он был бы нам весьма полезен.

Урта предпочел остаться на корабле, Ясон же – отправиться на поиски молодого иберийца. Ниив нехотя согласилась остаться вместе с Тисамином и бледным Леодоком. Рубобост, Гилас, Аталанта и Ясон пошли со мной по тропе вдоль водопада и, перевалив скальный гребень, выбрались на плоскую лесистую равнину.

Остальные аргонавты отправились на охоту, чтобы пополнить запас свежего мяса.

Ветер вдруг донес обрывок сладостной мелодии – свежей, чуть печальной песни. Вдруг музыка оборвалась, и за мгновением тишины послышался гневный возглас. Я засмеялся вслух. Голос был искажен гневом, но не узнать музыку, где сочетались веселье и тоска, было невозможно.

Проломившись сквозь чащу, мы оказались на широком лугу, окруженном тремя могильниками: травянистыми крутыми курганами. Остро пахнуло землей, донеслась струйка запаха сырого подземелья, потянуло паленой костью. Посреди луга стоял серый дом со множеством окон в каменных стенах и дырявой крышей, открытой духам стихий. Из дома несло тухлятиной. Ясон уже шагнул к двери, когда его остановил поток отрывистых, почти мелодичных завываний, донесшихся из-за стен. Снова зазвучала волынка. То была мелодия нездешней красоты, пробравшая до сердца и Аталанту, и «старого греческого козла».