Любовь грешника - Кресли Коул

Его снова накрыло черной пеленой.

– Для некоторых из нас, пиявка, это вовсе не игра, – сказал Макрив.

Водопад совсем близко. Густой пар. «Не могу телепортироваться».

– Это не просто способ понравиться валькирии. Вдруг снизойдет до того, чтобы с тобой переспать.

«Тащит меня к обрыву».

– За фокус на минном поле тебе придется поплавать, а твоей крошке валькирии – понырять.

«Насколько глубока пропасть? Какая разница. Солнце…»

– Думаю, ты не сдохнешь, хотя, весьма вероятно, очень захочешь.

Макрив ударил его ногой под ребро, и Себастьян полетел в пропасть.

Коста-Рика

Тортугерро-Бич

Двадцать шестой день

Приз: слеза Амфитриты, запаянная в бусину, одиннадцать очков

– Кто это тащится, ножки врозь? Никак, сирена! – весело воскликнула Кэдрин. Совершенно ясно, что Синди пришлось ублажить Нерея, когда в списке появился этот приз. Она и Синди шли по очкам почти вровень. – Должно быть, отвратительный тип этот Нерей.

– Кстати, об отвратительных типах. Где твой вампир? – поинтересовалась Синди. – Нимфы сказали, что видели, как он тебя бросил. Не думала, что такое вообще возможно.

– По-твоему, я вся испереживалась? – Кэдрин обожала задавать этот вопрос, потому что ответ всегда был отрицательным.

– Точно, Кэдрин. – Синди, казалось, и сама была поражена.

Кэдрин беззаботно засвистела, чтобы скрыть беспокойство. Действительно, вампира не было уже сорок восемь часов. Себастьян не позвонил, не телепортировался к ней, и она чувствовала себя навязчивой идиоткой.

Догадка на миллион – она на него слишком запала.

Конечно, она говорила всякие вещи про чувства, обещания, когда целовала Себастьяна, но чего на самом деле стоили ее слова? Тем более что он был без ума от наслаждения.

Разве могла она тогда обойтись без этих милых глупостей?

И на чем они в конце концов порешили? Помимо того что эта интерлюдия решительно и недвусмысленно означала только секс? Кстати, почему она сама так настаивала именно на этом?

Кэдрин совсем не хотелось звонить Мист и расспрашивать про Себастьяна. Она продержалась примерно шесть часов, потом сдалась. Но Мист и Николай не видели Себастьяна и не получали от него известий все те же два дня.

Третий мужской грех? Когда не звонят. Особенно после акробатических номеров в постели.

Впрочем, неопределенность ситуации была куда лучше, чем альтернатива. Себастьян давно был бы здесь, но что-то случилось. Его или ранили, или убили.

Кэдрин подумала, что могла бы примерить на себя новые эмоции, как новую одежду. Ей нравились чувства злости и возмущения намного больше, чем тревога и страх.

Но какая разница! Как только она вернет сестер к жизни, все треволнения канут в небытие. Надо это запомнить.

С того самого утра, как она оставила ему записку – и приз заодно, – Кэдрин прошла три задачи. К сожалению, каждый раз ей не удавалось избежать столкновения с Люсиндией и Бауэном.

После приключений на минном поле Бауэн был страшно обезображен. Очевидно, он утратил способность регенерировать. По-прежнему не было глаза и кожи на лбу. Из раны на боку сочилась кровь, пачкая батистовую рубаху. Проклятие юной ведьмы оказалось не так легко сбросить.

Кэдрин почти жалела его. Так она могла пожалеть безмозглого волка, угодившего в капкан. Таких она всегда освобождала. Ошеломленные звери дико сверкали глазами, не понимая, за что им выпала такая боль, как спастись.

Бауэн напоминал ей раненого волка. Но волки в конце концов всегда рычали и щелкали зубами, и у Бауэна оставались силы, чтобы продолжить состязание.

Кэдрин с трудом брела по зыбучим пескам джунглей в поисках нефритового пентакля. Она полагала, что действует достаточно быстро, чтобы наконец опередить Бауэна, ведь он по-прежнему изранен. Но он летел по дикому лесу, как будто набравшись новых сил. Обогнал Кэдрин и был таков, оставив ее без желанных очков.

Осмотрел ее на бегу, даже сделал к ней шаг. Потом, словно приняв какое-то решение, повернул прочь.

В Египте Кэдрин сумела разгадать невероятно запутанную загадку, что повергло в изумление не только сфинкса, но и оборотня с сиреной. Как ей это удалось? В душе Кэдрин и сама удивлялась не меньше. Ей достались единственный золотой скарабей и десять очков. Она сократила отставание от Бауэна и слегка опередила Синди.

Но как раз прошлой ночью в Китае Бауэн взял урну восьми бессмертных, развеяв надежды Синди и Кэдрин. Он набрал восемьдесят семь очков, обеспечив себе выход в финал.

У Кэдрин было семьдесят четыре очка. Синди набрала семьдесят два.

Кэдрин не могла не вспомнить о тринадцати очках, которые могли стоить ей финала – стоимость приза, от которого она отказалась добровольно.

Сегодняшние инструкции предписывали проплыть десять миль до водоворота, который будет входом туда, где находится приз – драгоценная бусина, слеза Амфитриты. Говорили, что она может излечить любую рану.

На берег наползали сумерки, и участники состязания выстроились на пляже. Здесь было много новых лиц – ветеранам стоило лишь взглянуть на эту позицию в списке ценой в одиннадцать очков, чтобы заподозрить подвох. Кэдрин задумалась о подвохе, когда заметила, что невдалеке от берега на волнах покачиваются коровьи головы.

Еще до того, как она увидела первый плавник.

Пробежавшись по пляжу, она обнаружила впадающую в океан речушку, по которой плыло еще несколько голов. Должно быть, вверх по реке стоял мясоперерабатывающий завод, решивший таким образом избавиться от отходов.

– Акулы! – закричала Синди. – Проклятые акулы. – Она повернулась к Кэдрин: – Ты идешь?

– Может быть. А ты?

– Если ты пойдешь, у меня немного шансов, не так ли? – отрезала Синди.

Остальным не терпелось броситься в воду, чтобы добыть целительную слезу. Они, вероятно, недоумевали – почему медлят более опытные участники? Потом они тоже увидели плавники. Желания поплавать больше не возникало ни у кого, но Кэдрин была в безвыходном положении.

Она отказалась от проклятого ларца. Глупая, глупая валькирия!

– К черту, – пробормотала она, выхватывая меч.

– Кэдрин собирается плыть, – шепнул кто-то. Остальные всполошились, тыча в нее пальцами.

Сбросив куртку и рюкзак, она схватила меч, перекинув ремень через плечо. Разбежалась по песчаной косе, набирая скорость, и нырнула в последний момент, оказавшись, таким образом, в море на много ярдов от берега.