Что видела собака. Про первопроходцев, гениев второго плана, поздние таланты, а также другие истории - Малкольм Гладуэлл

Камиль Писарро играл в жизни Сезанна не меньшую роль. Именно Писарро взял его под крыло и научил быть художником. На протяжении многих лет они иногда уезжали из города и работали бок о бок.

Нельзя забывать и об Амбруазе Волларе, спонсоре первой персональной выставки Сезанна, которая состоялась, когда тому исполнилось 56. По настоянию Писарро, Ренуара, Дега и Моне Воллар отыскал Сезанна в Экс-ан-Провансе. Там на дереве он обнаружил натюрморт, в отвращении заброшенный туда художником. Меценат рыскал по городу, пустив слух, что намеревается приобрести картины Сезанна. В биографии «Потерянная земля: жизнь Сезанна» (Lost Earth: A Life of Cezanne) Филип Каллоу описывал последовавшие за этим события:

«В скором времени в гостинице, где он остановился, появился человек с холстом, завернутым в ткань. Он продал картину за 150 франков и, вдохновившись удачной сделкой, вернулся вместе с дилером домой, чтобы показать ему еще несколько восхитительных работ Сезанна. Воллар выкупил все картины за 1000 франков, а уже на выходе едва не получил по голове еще одним холстом, выброшенным из окна женой этого человека. Все картины были покрыты пылью, они лежали на чердаке, заваленные всяким хламом».

Все это происходило до того, как Воллар согласился позировать 150 раз с восьми утра до половины двенадцатого без единого перерыва для картины, которую Сезанн в отвращении бросил, так и не закончив. Однажды, вспоминает Воллар в своих мемуарах, он заснул во время сеанса и свалился с импровизированного помоста. Сезанн в сердцах выбранил его: «Разве яблоко шевелится?» Это и называется дружбой.

И, наконец, нельзя обойти молчанием отца Сезанна, банкира Луи-Огюста. С того момента как в 22 года Сезанн впервые покинул родной город, Луи-Огюст оплачивал все его счета, даже тогда, когда сын-дилетант не подавал никаких надежд. Если бы не Золя, Сезанн так и оставался бы несчастным сыном банкира из Прованса; если бы не Писарро, он бы никогда не научился рисовать; если бы не Воллар (и Писарро, Ренуар, Дега и Моне), его картины пылились бы на чужом чердаке; и, если бы не отец, Сезанн финансово не смог бы позволить себе такой длительный период становления. Впечатляющий перечень покровителей. Первые три — Золя, Писарро и Воллар — прославились бы, даже если бы Сезанна никогда не существовало на свете, а четвертый был необычайно одаренным предпринимателем, который после своей смерти оставил сыну 400000 франков. Сезанн не просто получал помощь. На его стороне играла команда мечты.

Вот последний ключ к пониманию «поздних талантов»: их успех во многом зависит от усилий других людей. В биографиях Сезанна Луи-Огюст неизменно предстает сварливым обывателем, не оценившим гениальности собственного ребенка. Но Луи-Огюст не обязан был поддерживать сына все эти годы и имел полное право заставить того устроиться на настоящую работу, так же как Шэри вполне могла бы воспротивиться частым поездкам мужа на Гаити, где царил настоящий хаос. Она могла бы заявить о своем праве вести жизнь, соответствующую ее работе и статусу, и ездить на BMW, на котором ездят все состоятельные пары из северного Далласа, а не довольствоваться Honda Accord.

Но она верила в талант своего мужа, или, говоря проще, она верила в мужа так же, как Золя, Писарро, Воллар и — пусть по-своему — Луи-Огюст верили в Сезанна. Истории о «поздних талантах» — это обязательно истории любви, и, может быть, поэтому нам так трудно принять их. Нам хочется думать, что такие прозаические вещи, как преданность, стойкость и готовность снова и снова выписывать чеки, оплачивая то, что на первый взгляд кажется провальной затеей, не имеют ничего общего с таким утонченным понятием, как гениальность. Но иногда гениальность не имеет ничего общего с утонченностью, иногда она проявляется после 20 лет работы за кухонным столом.

«Шэри никогда не поднимала вопроса о деньгах, никогда — ни одного раза», — говорит Фаунтин. Он смотрит на сидящую рядом с ним жену, и в его взгляде ясно читается, что он прекрасно понимает: без нее не было бы «Коротких встреч». На глазах у него выступают слезы. «Она никогда ни в чем меня не упрекала, — добавляет он. — Ни единым словом, ни намеком».

1

В день решающего матча по американскому футболу между «Тиграми» из Университета Миссури и «Ковбоями» из Университета Оклахомы футбольный вербовщик Дэн Шонка сидел в гостинице в Колумбии, штат Миссури, перед портативным DVD-плеером. Шонка работает на три команды Национальной футбольной лиги. До этого он был футбольным тренером, а еще раньше играл полузащитником — как он сам говорит, «это было три операции на колене назад». Каждый год он оценивает приблизительно 800-1200 футболистов по всей стране, помогая профессиональным командам определиться с выбором игроков во время студенческих драфтов. За последние 30 лет он видел футбольных матчей больше, чем любой другой американец. По DVD-плееру он смотрел запись предыдущего матча «Тигров» против «Кукурузников» из Университета Небраски — это была его «домашняя работа» перед вечерней игрой.

Шонка методично просматривал ее, делая паузы и перематывая в тех случаях, когда что-то привлекало его внимание. Ему приглянулись Джереми Маклин и Чейз Коффман, два ресивера из Университета Миссури. Ему понравился Уильям Мур, сметающий всех на своем пути сейфти. Но больше всех, остальных его впечатлил звездный квотербэк «Тигров», коренастый, мощный студент последнего курса Чейз Дэниэл.

«Мне нравится, что квотербэк может передать мяч ресиверу в движении так, чтобы тому не пришлось замедлять ход, — начал объяснять Шонка. Рядом с ним лежала стопка оценочных листов, и в процессе просмотра игры он записывал и оценивал каждый бросок Дэниэла. — Надо принять решение. Останется ли он в игре и примет удар, когда противник будет дышать ему в лицо? Сможет ли вмешаться, бросить и при этом принять удар? Этот парень бросает лучше, когда он "в кармане", или он так же хорошо бросает в движении? Нужен настоящий боец. Выносливый. Насколько он устойчив, силен? Может ли показать красивую игру? Может ли провести команду по полю и набрать очки в конце игры? Умеет ли видеть поле? Если твоя команда впереди, отлично. Но если вас пинают под зад, я хочу знать, что ты собираешься делать».

Он показал на экран. Дэниэл совершил бросок, и в этот самый момент защитник второй команды врезался прямо в него. «Видите, как он держится? — спросил Шонка. — Ом остался стоять и передал пас под таким напором. Этому парню мужества не занимать».

В Дэниэле было 1 м 83 см роста и 102 кг веса. Плотного телосложения и широкий в груди, он держался с уверенностью, граничащей с дерзостью. Он бросал быстро и ритмично. Короткие броски выполнял аккуратно, а дальние — точно. Проворно уворачивался от защитников. К концу игры он завершил 78 % пасов — удивительный показатель — и обеспечил Небраске худшее поражение в домашней игре за последние 53 года. «Он полон энергии, — сказал Шонка. — Он может поднажать, когда нужно». Шонка видел всех перспективных студентов-квотербэков, записывал и оценивал их броски, и, по его мнению, Дэниэл был особенным: «Возможно, он один из лучших студентов-квотербэков в стране».