Шадари: наследница древних - Марина Снежная

Нейтрализовав охранников, двинулась к бараку рабов. Благо, что зона сканирования менталов, находящихся в доме, туда вряд ли дотягивала.

У массивных дверей, окованых железом и прикрывающих вход в барак – огромное одноэтажное прямоугольное здание – я замешкалась. Среди имеющихся у меня артефактов, снятых с шеи вара Виала, требовалось отыскать тот, что открывает нужный замок. Хорошо хоть ключ наверняка универсальный. Не стал бы таскать с собой райн целую связку. А то, что доступ у него есть везде, несомненно. Значит, и ключ от этой двери тоже.

Только вот в артефактах райнов я не разбиралась, и приходилось действовать методом проб и ошибок. Единственные, что были мне знакомы – это тот, что Сарин использовал для подчинения жуков, и ключ от ошейников.

Но наконец, замок в двери щелкнул – очередной приложенный артефакт все-таки подошел.

Облегченно перевела дух и не без труда приоткрыла тяжелую створку. Юркнула внутрь и, пользуясь улучшенным зрением, оглядела помещение. Далеко вглубь вдоль стен шли ряды двухярусных нар, на которых спали рабы. Особо их здесь явно не баловали. Постелью служили соломенные тюфяки и сомнительного вида покрывала.

Возле одной из стен находились ведра с, судя по запаху, отходами жизнедеятельности. На ночь, видимо, рабам вообще запрещалось покидать бараки, несмотря на ошейники.

От смрада, царящего в помещении, хотелось зажать нос и тут же выскочить наружу. Запах испражнений, пота и немытых тел, еще чего-то гнилостного и неприятного, просто забивал ноздри. Пришлось заглушить обоняние, чтобы хоть как-то передвигаться здесь. Судя по всему, этим бедолагам и мыться разрешают нечасто. Теперь понятно, почему вар Виал считал, что Саймон, побывав здесь хотя бы неделю, будет радоваться освобождению и станет куда сговорчивее!

Раньше в мои планы входило только выручить друзей, но теперь поняла, что оставить здесь других людей просто не смогу. Освобожу всех, если захотят, а там уж как кому повезет. Но первым делом, разумеется, мои спутники. Не хватало еще, чтобы рабы подняли шум, и все сорвалось.

Ориентируясь не только по зрению, но и по знакомым колебаниям аур, я двигалась вдоль рядов спящих, отыскивая своих.

Первой обнаружила Найю и, чтобы девушка не закричала, накрыла ей рот ладонью. Райна дернулась и распахнула глаза, испуганные и непонимающие. Я приложила указательный палец к губам и знаком велела ей повернуть голову. Приложила ключ к замочку на ошейнике и отдала команду артефакту. Послышался едва различимый лязг, когда Найя сняла ненавистный предмет и оставила на подушке.

Девушка соскочила с нар и сама двинулась туда, где спали наши друзья. Шла она совершенно бесшумно и как-то умудрилась ни на что не наткнуться в темноте. Хотя ее зрение и не отличалось такими свойствами, как у меня или Натана.

Прошло не больше двух минут – и к нам присоединились Питер и Саймон.

Ящера в бараке не было, и это заставило занервничать. Но вопросы я смогла задать, только когда оказались снаружи.

– Где Натан? – устремила на Найю требовательный взгляд.

– Его перенесли в лечебницу для рабов. Она чуть дальше, вон там, – девушка махнула рукой в сторону небольшого приземистого строения, виднеющегося в трехстах метрах.

– Тогда пойдем туда, – решительно заявила и первой зашагала вперед. – Как он вообще? – спросила, когда Найя догнала меня и пошла рядом.

– Не знаю, – грустно вздохнула девушка. – Нас к нему не пустили. Но рабыня-целительница тут хорошая. Так нам Питер сказал. Ему уже пришлось сегодня к ней обращаться. Она сделает все возможное, чтобы помочь Натану. Даже осталась с ним в лечебнице на ночь.

– Это может доставить нам проблемы? – нахмурилась я.

Судя по всему, эта рабыня на особом положении, раз ей разрешают ночевать вне барака.

– Никаких! – ответил почему-то Питер.

Они с Саймоном тоже теперь шли рядом и прислушивалась к нашему разговору.

– Фиази – замечательная и очень добрая девушка! – с жаром продолжил он.

Я с некоторым удивлением покосилась на него, потом хмыкнула. Похоже, артефактор в очередной раз влюбился. Стоит ему увидеть новое смазливое личико, как с ним такое случается. Хорошо хоть обычно не длится долго.

– И наверняка красивая! – ехидно заметила.

Остальные переглянулись и посмотрели почему-то осуждающе.

– Это не главное! – неожиданно сухо и отрывисто бросил Питер. Обиделся, что ли? Но по какой причине? – И вообще, без Фиази я никуда не уйду!

– Что это с ним? – непонимающе шепнула Найе.

– Питер получил днем за нерасторопность пять ударов плетью, и Фиази его лечила. Они с ней пообщались немного, и вот с тех пор он ходит под впечатлением.

– Так! – я резко остановилась, хотя мы уже находились в паре шагов от лечебницы. – Пока не решим этот вопрос, дальше не пойдем! Насколько мы можем доверять этой девушке? Что если она при первой же возможности поднимет тревогу или сдаст нас райнским стражникам по дороге? Никого не смущает, что ей настолько доверяют, что разрешают жить отдельно от других?

– Ты не права! – с жаром возразил Питер. – Фиази с радостью бы убралась отсюда куда-то, но считает, что никому не будет нужна. Своим родным в том числе. А здесь приносит хоть какую-то пользу другим таким же несчастным.

– Почему? – удивилась я.

Остальные, похоже, уже знали эту историю, потому что встревать не пытались. Предоставили Питеру самому рассказывать.

– Именно родители продали Фиази райнам. Они из Одарии. Там такое в порядке вещей. Слишком многие живут в нищете, а детей прокормить нечем. Потому и идут на такой шаг, чтобы дать возможность выжить остальным. Фиази тогда едва исполнилось пятнадцать. Она была очень красивая, и за нее торговец живым товаром предложил много денег.

– Была? – заметила я некую странность в формулировке.

Питер помрачнел.

– Вар Виал ее купил не за красоту, а за целительский источник, что в ней обнаружил. Сам он темнокожими рабынями брезгует. Но ему был нужен целитель взамен умершему. А чтобы Фиази не отвлекалась на любовные шашни, в том числе и с его нирами, которые могли проявить к ней интерес, он… – Питер сглотнул ком в горле, потом с трудом проговорил: – Этот ублюдок ее изуродовал! Обжег правую часть лица так, что на нее после этого смотрели разве что с жалостью. Еще и смазал шрамы настойкой из какой-то измененной травы. Она препятствует восстановлению. Так что Фиази ни сама не сможет убрать их, ни кто-либо другой. Потом еще долго ломал ее морально, чтобы убедить – никому больше она в таком виде не нужна. И единственный шанс для нее на более-менее нормальную жизнь – служить ему по собственной воле. Фиази даже покончить с собой не могла – ошейник не позволяет. Как только подобная мысль возникала, она теряла сознание. А потом вар Виал наказывал ее за то, что хотела лишить его собственности. Бил и издевался. Фиази сказала, что я первый, кто посмотрел на нее как на нормального человека. Не отводил взгляда и не выказывал брезгливости или жалости. Именно поэтому она со мной и разоткровенничалась, когда я начал расспрашивать.