Инженер - повелитель гномов - Олег Никитин

– В связи с вышеизложенным повелеваю: каждый, кто покинет боевой пост, то есть убежит из ущелья в город, будет считаться трусом, и на всех мужчин его рода упадет проклятие безбородости.

Окружающие инженера гномы потрясенно охнули. Многие вцепились обеими руками себе в бороды, а некоторые даже начали лихорадочно засовывать свои бесценные сокровища за отвороты туник. Весьма довольный произведенным эффектом, инженер перевел дух и приступил к заключительной части своей речи:

– На время проведения боевых действий воеводой младшей артели назначается… – Николай пристально посмотрел на Ранбарта, ободряюще тому улыбнулся и направил указательный палец в его сторону. Неожиданно юноша побледнел и отрицательно замотал головой. Инженер понял, что просто так парень не стал бы перечить государю и уж тем более не стал делать это публично. Значит, для этого есть крайне веские основания. Причем традиционно неизвестные королю. Осипов вздохнул и закончил оглашение боевого приказа номер один по младшей артели. – …Назначается достойный гном, чье имя будет оглашено чуть позднее.

Ранбарт не стал дожидаться особого приглашения. Подскочил к королю, опустился на одно колено и тихо прошептал:

– Государь. Прошу простить меня, но я не имею права.

– Почему? – отрешенно произнес инженер.

– Потому, что я воин первой волны. И жить мне осталось самое большее – четверть смены. А Младшие, – парень указал рукой вверх, – только к завтрашнему вечеру спустятся. Да и то если Владыка милость свою явит.

– Закон суров, но это закон, – сдавленно промолвил Николай и непонятно для юноши добавил: – Жаль, очень жаль…

И инженер, чтобы случайно не встретиться взглядом с Ранбартом, перевернулся на другой бок. Страшная штука под названием «угрызения совести» черной птицей плавно спикировала из-под городского свода, впилась в тело Осипова и, урча от наслаждения, принялась рвать его когтями. Тупыми, как кирка Последнего.

Ранбарт по-своему оценил поведение Государя. Пареньку по неопытности почудилось, что Шлюксбарт показавший сегодня всему народу чудеса героизма в сражении с големом, таким замысловатым образом выражает некоторое неудовольствие недостаточно усердной подготовкой воинов первой волны к штурму замка. Поэтому юноша немедленно решил сообщить королю, что он напрасно сомневается в первой волне и что род Эрикбарта уже полностью подготовился к грядущему сражению.

– Государь! Тут дело такое. Отец уже все придумал. Как только лестницы приставят к окнам, то полезем таким порядком. Сперва, как и положено, – старший рода. Потом я. За мной Эдбарт. Ну и последним пойдет Хелфбарт. Он здоровенный, такого громилу сразу убить не получится. Он и в тронный зал прорваться сможет. Пока его рубить там будут, тут и следующая волна подоспеет.

Осипов сдавленно застонал и прикрыл лицо ладонями. Его совесть в виде черной птицы добралась до сердца, и теперь оно мучительно сжималось, крепко обхваченное отвратительными когтями. Эх… Ладно, сам Эрикбарт. У него за душой полно грехов, и он добровольно их искупает. Его сыновья идут вместе с ним, таким образом давая своему роду право на дальнейшую безгрешную жизнь. А вот несчастный Ранбарт попал в этот переплет исключительно по вине Николая. Ведь вместо того, чтобы сразу разобраться с этим делом, он предпочел самый легкий и простой путь. Он походя обрек на смерть смышленого паренька. Просто так. Без видимой необходимости. Исключительно для того, чтобы не уронить свое королевское величие и прочие достоинства. Мудростью перед народом похвастаться захотелось. Ведь можно тогда было все сделать по-другому. Как теперь ему с этим жить? Как…

Неизвестно, сколько бы еще продолжались душевные муки Осипова, но они прервались самым беззастенчивым образом. Птица внезапно разжала когти, мерзко каркнула и, тяжело хлопая крыльями, улетела прочь. И тут же инженер почувствовал сводящий с ума, неистово прекрасный запах жареных грибов. Причем грибы находились где-то совсем рядом и пахли так очаровательно, что у Николая из левого уголка рта обильно потекла слюна, а правый глаз задергался в нервном тике. С шумом втянув через ноздри воздух, инженер с какой-то дикой радостью понял, что волшебный аромат исходит из торбы, лежащей у него под головой.

Дрожащими руками Осипов вытер рот и немедленно отправил Ранбарта к отцу с каким-то пустяковым поручением. Потом собрал остаток сил и очень медленно начал приподниматься. На середине пути Осипов отчетливо понял, что встать на ноги у него не получится, и он расслабленно сел на мостовую. Стараясь не смотреть на драгоценную торбу, Николай развязал узел и достал обмотанный грубой холстиной туесок. Теперь запах грибов так густо витал вокруг короля, что ему пришлось на время затаить дыхание. Так сказать, во избежание ненужных последствий. А то и слюной захлебнуться можно. Размотав ткань, Осипов бережно поднес к лицу деревянный туесок и, обламывая ногти, сорвал крышку. Над толпой придворных разнесся недоуменный, протяжный вздох. Но инженеру сейчас было абсолютно наплевать на все, что происходило вокруг него. В данную секунду весь мир, вся вселенная сжались для Николая в кусочки мелко нарезанных грибов, призывно лежащих в туеске. Зачерпнув полную ладонь неземного лакомства, Николай, боясь уронить даже самый крошечный кусочек снеди, жадно поднес руку ко рту.

– Нет! – раздался полный ужаса крик Ранбарта. – Это же моя! Моя еда! Не трогай!

Тут же сановники дико заверещали, предостерегающе замахали руками. Некоторые хищно подались вперед, словно намереваясь отобрать у короля его драгоценное сокровище. Его грибы.

Ранбарт, смотря на Осипова безумным взглядом, не разбирая дороги, несся прямо к королю. Из перекошенного рта вырывался дикий вопль: «Не-е-ет!»

– Фестбарт! Взять его! – в бешенстве выкрикнул Николай и молниеносно отправил себе в рот первую порцию грибов.

Десятник кинулся под ноги Ранбарту, схватил руками за пояс. Парень со всего разбега рухнул на брусчатку, но тут же вскочил, ловко крутанулся на одном месте и со всего размаху ударил телохранителя кулаком в не защищенное шлемом лицо. Тот упал на одно колено и, упираясь рукой в мостовую, затряс головой. Отшвырнув в сторону топоры и щиты, на помощь своему командиру бросились двое ближайших воинов. Сжали кулаки и закружились вокруг юноши. Как дальше развивалась драка, Николай не увидел. Так как множество придворных, вытянув перед собой руки и что-то отчаянно крича, ринулись к королю.

Осипов, не веря своим глазам, долю секунды отстраненно наблюдал за массовым помешательством своих подданных. Потом одной рукой схватил чекан и с огромной скоростью закрутил его у себя над головой. Другая рука короля не переставала отправлять содержимое туеска в желудок.

Толпа отпрянула, но со всех сторон к Николаю продолжали тянуться руки, раздавался дикий рев. И инженер полностью прочувствовал, что ощущает человек, которого случайно забросило в самый эпицентр зомбиапокалипсиса.

Внезапно все прекратилось. Никто не кричал, не размахивал руками. Гномы неподвижно стояли и смотрели на своего правителя какими-то странными взглядами.

Осипов ударом кулака отбросил пустой туесок в сторону, опустил чекан вниз и мрачно огляделся вокруг. Он понял, что на него никто никогда так не смотрел. Ни в прошлой жизни, ни в этой. Сердце короля мощно застучало, и по артериям пронеслась теплая волна, мгновенно наполнившая тело Шлюксбарта неукротимой энергией.