Человек для особых поручений - Антон Демченко

— И на основании каких доказательств, вы делаете такой смелый вывод? Особенно интересно это узнать, поскольку ваши, пока необоснованные, утверждения начисто противоречат известным нам от того самого оглушенного, точнее отравленного сотрудника канцелярии, фактам. — Нахмурился княжич Туровской. Его подчиненный же, лишь поджал губы. Естественно.

— К его показаниям, с вашего позволения, я обращусь чуть позже. Что же касается обоснования моего мнения… Видите ли, ваше сиятельство, я ведь тоже исследовал квартиру госпожи Высоковской. С соизволения Владимира Стояновича, разумеется, и с внесением всего найденного мной, в специальный реестр дела госпожи Высоковской, хранящегося у ротмистра Толстоватого. — Проговорил я, поднимая со стола главы канцелярии, уже порядком надоевший мне дневник. — Вот только искал я не следы оболочек, а нечто более… материальное, как это принято на моей бывшей родине. И нашел. Причем немало. Но вот, извольте полюбопытствовать, это именно та находка, которая убедила меня в том, что Хельга Милорадовна исчезла не по собственному желанию. Прошу ознакомиться. Это ее личный и рабочий дневник, найденный мною в ее спальне, под подушкой. Если посмотрите внимательно, то обнаружите, что последняя запись датируется как раз днем ее исчезновения. Вы бы оставили такую вещь сыщикам, да и просто чужим людям, собираясь покинуть дом навсегда? Я проконсультировался по поводу содержимого этого дневника с Бергом Милорадовичем, и он, как компетентный специалист, и родной брат, то есть, человек, великолепно знающий госпожу Высоковскую, подтвердил, что это не подделка, и многие записи представляют серьезную, с трудом подлежащую восстановлению информацию, имеющую несомненную ценность для специалиста, которым Хельга Милорадовна, безусловно, является.

Надо отдать должное княжичу Туровскому, он не стал изображать твердолобого полицейского, настаивая на версии своих сыщиков. Хотя и с обвинениями меня в гениальности, скажем так, не спешил. Зато глава окружного сыска явно был не против ткнуть меня в грязь лицом… и побольнее.

— Она могла просто позабыть о дневнике… В спешке, волнении. Опять же, этот самый ухажер… — Проговорил окружной сыскарь, меряя меня совсем недобрым взглядом.

— Надо же, как быстро мы вернулись к оставленной теме. — Чуть улыбнулся я. — Ну что же, пусть так. Вот только, мы же с вами установили, что весь день Хельга была абсолютно спокойна, и ничем не выдавала своего волнения, если даже таковое испытывала. А это говорит о серьезной выдержке, не так ли… если следовать вашим собственным словам? Неужели бы, столь хладнокровная дама, с великолепным аналитическим мышлением, могла позволить себе столь досадную оплошность? Весьма сомнительно, вам не кажется? Кроме того, следуя вашей же идее, о том, что госпожа Высоковская могла вынести все нужные ей записи, заранее, следует задать вопрос: а что мешало ей заранее упаковать и дневник?

— Может, тот самый господин, что так некстати заглянул к ней в гости? — Глава окружного сыска, явно не торопился сдаваться.

— Во-первых, не заглянул в гости, а подвез ее на извозчике от канцелярии до самого дома, и зашел в квартиру вместе с ней. У меня есть люди, которые видели их приезд собственными глазами. — Усмехнулся я. — А если бы госпожа Высоковская решила бежать, то я ни на секунду не сомневаюсь в том, что у нее хватило бы ума, распрощаться с ненужным ей провожающим, еще у коляски. Благо, не в первый раз… Но в результате, в реальности мы получаем совершенно несуразную картину… Это уже не побег, а фарс какой-то. Зачем ей было создавать самой себе столько сложностей, разве что из бескорыстной любви к их преодолению? Но это, кажется и вовсе глупым…

— Что ж. В вашем суждении, безусловно, есть здравое зерно. — Осторожно отметил Оболенский, одним взглядом заткнув своего подчиненного, уже открывшего было рот для очередной порции «каверзных» вопросов. — Но вы сказали, что в квартире при осмотре, обнаружили немало интересного. Не поделитесь?

— Отчего же? — Я с готовностью кивнул. — Вот только прошу учесть, что остальные моменты, больше связаны с театром «побега», то есть старательно, хотя и неумело прикрывают картину похищения. Итак. Когда я вошел в дом, на тарелках в столовой, все еще оставались остатки еды, а в вазе стояли уже увядшие цветы. В то же время, на кухне я не обнаружил никаких следов приготовления пищи. А они должны были быть, если только сыщики не взялись мыть посуду, вместо ведения расследования. Не так ли? Зато в мусорном ведре было немало остатков каких-то блюд, и обрывков оберточной бумаги. Из чего я делаю вывод, что все это была неловкая инсценировка романтического свидания. Не более.

— Подождите. Вы хотите сказать, что это Бус Ратиборович похитил Высоковскую? — Удивленно приподнял брови княжич Туровской.

— Разумеется. — Пожал я плечами. — Он оглушил Хельгу Милорадовну, сделал все необходимые приготовления, забрал кое-какие вещи, и передал госпожу Высоковскую на руки подельникам, дожидающимся его на лестнице, а сам спокойно вернулся в квартиру, и принял препарат, от которого тут же лишился сознания, таким образом, оправдав свое присутствие в квартире госпожи Высоковской, для сыщиков. Своеобразное, я бы даже сказал, весьма оригинальное алиби.

— Доказательства! — Чуть ли не прорычал глава окружного сыска, вперив в меня грозный взгляд. Ну-ну. Мне уже страшно, ага.

— Метод исключения. Ничьих следов более на месте событий обнаружено не было. Ведь так? Так. Бус был в квартире впервые, уж поверьте, это я знаю точно. Так что заранее узнать где хозяйка хранит тот же дневник, он не мог. Да и скорее всего не знал, что этот самый дневник вообще существует. Ну и кроме того… Оглянитесь, кого вы здесь видите? Я подскажу. На данный момент, в этом помещении присутствуют все, кто в той или иной степени осведомлен о проекте «Лед». Присутствуют, замечу, согласно списку, в обязательном порядке, по приказу главы Особой Государевой канцелярии, его сиятельства князя Телепнева.

— А Бус Ратиборович входит в этот круг? — Осведомился нарочито спокойным голосом княжич Туровской, но при этом, словно зная ответ, кинул чуть сожалеющий взгляд в сторону закаменевшего хозяина кабинета.

— Да. Но как видите, сейчас он отсутствует. — Ответил я, кивая на единственный, оставшийся свободным стул в кабинете. — Более того, он, сегодня, вообще не появлялся в здании канцелярии… равно как и дома, впрочем, насколько мне известно.

— И что же его спугнуло, позвольте узнать? — Поинтересовался княжич.

— Не что, а кто. Ваш покорный слуга. — Вздохнул я.

— Вы?! — Чуть ли не хватаясь за табельное оружие, прохрипел окружной сыскарь, но был остановлен своим начальством.

— Именно я. Видите ли, в похищении госпожи Высоковской, я заподозрил Буса Ратиборовича сразу после того, как убедился что кроме него и Хельги Милорадовны, более ничьих следов тонких оболочек в квартире не было. Но вот, как вытащить из него информацию о ее местонахождении, я не представлял. Тем более, кое-какие события показали, что попытка надавить, может окончиться также, как и недавний случай с одним неудачливым татем. По крайней мере, этого стоило опасаться. Посему, вчера вечером, при разговоре с господином Высоковским, я специально не стал глушить его кабинет, чтобы находившийся за дверью Бус Ратиборович услышал мою речь, и начал действовать, а не отсиживался как мышь под полом. Правда, это была чистой воды импровизация, но, как видите, она вполне удалась. — Договорив, я повернулся лицом к Высоковскому, и склонил голову. — Берг Милорадович, я приношу свои извинения, за то, что вынужден был использовать вас «втемную». Но иного способа найти вашу сестру, я не видел. Но смею заверить, что сейчас, Бус Ратиборович находится под неустанным, но незаметным наблюдением необмундированной службы Особой канцелярии, и вполне возможно, скоро выведет нас на место, где содержится Хельга Милорадовна.