Волшебный кинжал - Трейси Хикмэн

Тасгалл находился слишком далеко от жаровни, чтобы применить магию Огня. У него с собой было несколько склянок, наполненных заговоренной землей. Открыв одну из них, боевой маг высыпал землю на пол, утоптал ногой и произнес заклинание.

Земля под ногами шаманов вздыбилась и затряслась. Не удержавшись на ногах, они упали. Тасгалл выхватил из рук мертвого гвардейца копье и с силой метнул его в шамана, пытавшегося встать. Копье попало точно в цель. По телу шамана пробежали судороги, потом оно обмякло. Тасгалл приказал лучникам и копьеносцам бить по оставшимся в живых шаманам. Вскоре страшная Черная Завеса перестала существовать.

Тасгалл отер с лица кровь и капли мозгов погибшего товарища. Дагнарус вместе с гвардейцами теснили таанов с лестницы. Большинство врагов были уже мертвы или находились при последнем издыхании. Внизу метались перепуганные надсмотрщики. Лучники били по ним, как по мишеням. Боевые маги помогали своими заклинаниями. Полное уничтожение таанов было лишь вопросом времени.

На стену поднялся улыбающийся и совершенно невредимый Дагнарус.

— Какие вести из других мест? — весело спросил он. — Что слышно от ваших магов?

— Почти ничего, ваше величество, — ответил Тасгалл. Маги молчали, и это начинало его беспокоить. — Им нужно беречь силы для боя. По тем известиям, что дошли до меня, сражение в центре города было тяжелым и кровавым.

— У таанов есть любопытная поговорка, — уже без шуток сказал Дагнарус. — Они говорят: «Дерхуты влюблены в жизнь, тааны влюблены в смерть».

— Я что-то не понял ее смысла, — признался Тасгалл.

— Боящийся смерти всегда проигрывает, — объяснил Дагнарус.

— Возможно, это так, ваше величество, — согласился Тасгалл. — А возможно, и нет. У нас боящиеся смерти сражаются изо всех сил, только бы остаться в живых.

* * *

В тот день виннингэльцы сражались, чтобы остаться в живых.

Тааны поняли, что город устроил им засаду. Теперь им оставалось одно: прежде чем погибнуть самим, убить как можно больше людей.

Свирепость таанов ошеломляла и подавляла виннингэльских солдат. Дикая, звериная радость, с какой сражались эти чудовища, вызывала у них неподдельный страх.

Накануне сражения Дагнарус не жалел слов, объясняя солдатам, с каким врагом им придется столкнуться. Но слова бледнели перед зрелищем перепачканных в крови таанов, пробивавших головами толстые стекла витрин или бросавшихся прямо на стрелы.

Самые доблестные из таанских воинов были в доспехах, снятых с убитых дерхутов. Эти с презрением и равнодушием относились к собственным ранам. Лишившись руки, многие из них продолжали сражаться. Магия Пустоты защищала их от мечей и стрел виннингэлыдев и даже от огненных шаров боевых магов. Окруженные и загнанные в ловушку, тааны бились с таким неистовством, что казалось: еще немного — и они победят.

* * *

Когда-то Ригисвальд проходил выучку боевого мага, но боевым магом так и не стал. К тому же он был уже довольно стар, чтобы участвовать в сражениях. Его вообще ни о чем не просили, но Ригисвальд сам решил помогать врачевателям. С рассветом он направился к Домам Исцеления вместе с магами других Орденов, которые тоже на время оставили свои привычные занятия. Рядом с Ригисвальдом шагали маги, искусные в архитектуре и строительстве. Силой своей магии они умели придать каменной глыбе желаемую форму, а затем поднять ее и поставить в нужное место. Шли искатели Порталов, библиотекари, алхимики, наставники, кулинарные маги и даже члены Ордена Инквизиторов. Почти у всех в руках были книги с заклинаниями, и многие на ходу листали страницы, спешно пытаясь освежить в памяти то, что изучали во времена послушничества. В помощь врачевателям отрядили и наиболее способных послушников, уже умевших накладывать простые заклинания. Им предстояло врачевать не слишком опасные раны и снимать боль.

Дома Исцеления строились на эльфийский манер — среди лужаек с деревьями и цветущими кустарниками. Большие окна в палатах и террасы были открыты солнечному свету и свежему воздуху. Ригисвальд уже вошел в одно из зданий, когда услышал грохот упавших створок городских ворот. Все сразу же бросились к окнам северной стороны. Дома Исцеления стояли на естественном холме, и, хотя высокие городские здания мешали обзору, магам все же удалось заметить влезавших на крыши людей. Отсюда они казались игрушечными фигурками.

Утреннюю тишину прорезали душераздирающие, звериные вопли таанов. У Ригисвальда свело живот, хотя старый маг был далеко не из пугливых. Побледневшие маги мрачно переглядывались. Врачеватели мягко, но настойчиво напомнили добровольцам, что у них здесь есть работа: двигать койки, резать материю на повязки, а также разносить и расставлять всевозможные лекарства и мази. В Домах Исцеления оставались тяжелобольные; их нужно было хоть как-то успокоить.

Рык таанов слышался все громче. Ригисвальд, разливавший лекарства по каменным сосудам, занял место у широкого, почти во всю стену, окна. Он увидел взметнувшуюся в воздух полосу бело-голубого пламени, огненный вал, сжигавший все на своем пути. Предсмертные вопли таанов, сгорающих заживо, разрывали ему уши. Молоденькая послушница, сидевшая рядом с ним, не выдержала и уронила сосуд с лекарством.

Ригисвальд как мог успокоил ее, посоветовав отойти подальше от окон, выпить воды и глубоко подышать. Когда он снова взглянул в окно, то увидел густой столб черного дыма. Все разговоры умолкли. Работа продолжалась. Вскоре появились первые раненые.

Эти люди еще могли добираться самостоятельно. Они приходили поодиночке либо по два-три человека, помогая друг другу идти.

— Там остались раненые. Много. Нужны носилки, — устало произнес солдат, кивнув головой в сторону бушующего сражения.

Наиболее молодые и сильные маги отправились за ранеными. Пришедших врачеватели разводили по палатам. Одна женщина упала у входа, не в силах двинуться дальше. Судя по ее накидке и доспехам, она была из числа боевых магов. Ригисвальд сразу же направился к ней. Раны боевых магов отличались от обычных, и здесь могла понадобиться его помощь.

Послушники окружили упавшую, не зная, что делать дальше. Надо было снять с нее доспехи, а этого они не умели. Ригисвальд оставил себе в помощь одного, а остальным велел отойти и не мешать.

Кто-то из послушников выбежал посмотреть на странную темную воду, которая текла по широкой улице, прозванной в народе Веселой Дорожкой. В хорошую погоду здесь всегда бывало людно, горожане прогуливались, раскланивались с друзьями, щеголяли обновами и обменивались последними сплетнями.

Поток, заполонивший Веселую Дорожку, становился все шире. Когда послушник нагнулся, его сразу же замутило. Зажимая рот, он скрылся в ближайших кустах.

Темная вода оказалась кровью.

Раненая женщина медленно приходила в себя. Ригисвальд качал головой и ждал.

— Куда вас ранило? — наконец спросил он.

Насколько он мог судить, руки и ноги у нее не пострадали. Голова была цела. Кровь на доспехах вполне могла оказаться чужой. Ригисвальд прощупал ей пульс. Пока слабоват, но восстанавливается. Жара и дрожи тоже не было. Ригисвальд догадывался о причинах, но хотел услышать подтверждение.