Жнец - Владимир Поселягин

Когда стемнело, мы пристроились к автоколонне, уходившей в тыл и, спокойно минуя все посты, добрались до Могилёва. И когда на горизонте показались окраины города, ушли от колонны в сторону и в небольшой рощице рядом с каким-то подразделением встали на ночёвку. Время уже за полночь, нужно отдохнуть. Выставив часового, взвод улёгся спать. Побудка в семь утра.

Проснулся я, когда часовой поднял взвод, в прекрасном настроении и хорошо выспавшимся. Редко такое бывает, вот и ловил крупицы счастья. Продовольствие в машине ещё было, на семерых дня на три осталось, и пока Пряхин с ещё одним бойцом готовили завтрак, кашу из концентратов, и кипятили воду для чая, я сделал зарядку, хорошую, полчаса занимался, потом умылся технической водой из канистры – ею все попользовались, чтобы привести себя в порядок, – и, тронув щетину, полез за бритвой и мылом. Вместе со мной готовились побриться ещё несколько бойцов. И Лосева побреют, сам-то он не сможет.

Соседи, ночевавшие рядом, уже собирались выдвигаться к дороге. Это была какая-то тыловая колонна из шести грузовиков и зенитное прикрытие на одной из машин имела.

Перекинув через плечо полотенце и закрепив на дереве зеркальце, я размышлял: интересное дело, ведь в том бою, в самом его начале, я убрал наруч вместе с сидором в браслет, значит, их можно убирать в безразмерные пространства? И ещё: все амулеты были активными, а этот спит без зарядки. Надо проверить, как это всё работает.

Закончив бриться и уступив место следующему, я убрал свои бритвенные принадлежности, достал наруч и убрал его в кольцо, нормально, убирается. Потом попробовал убрать флягу с вином. Встало. Ну так и есть, активные амулеты кольцо и браслет не принимают, видимо, конфликт в магии или программный магический запрет. Пока не знаю.

Приведя себя в порядок, я отправился завтракать. И тут на запах еды из рощи вышла семья беженцев – женщина, бабка и трое детей. Из Кобрина идут. Семья советского партработника, их бы там сдали, вот они и двигались в тыл. Много лишений претерпели, но добрались до этих мест. Мы их покормили, достав ещё припасов. Я постарался донести до женщины, что нужно уходить, желательно до Москвы, и пообещал довезти их до города, до вокзала, может, им повезёт сесть на поезд, иначе здесь скоро будут немцы. Я велел Пряхину собрать им припасов с собой.

Собравшись, мы устроились в машинах, рассадив семью по кабинам, им так удобнее. Благополучно проехали пост, где проверили у меня документы и сообщили местонахождение комендатуры: нужно выяснить, какие рядом части нашей 4-й армии располагаются. Но сперва доехали до вокзала, высадили гражданских. А народу там оказалось на удивление много, толпы, что желали уехать.

У комендатуры я, переодевшись в свою комсостав-скую форму, оставил бойцов и поднялся к дежурному, который, с кем-то созвонившись, направил меня к городскому коменданту, ответственному за оборону города, коим являлся генерал-майор Романов. Помнится, он и в моей истории руководил, получается, и сейчас его назначили. Ладно, будем знать. Правда, я не понимаю, почему сам генерал решает вопросы какого-то мелкого подразделения, я думал, меня направят к командиру званием поменьше. Может, потому, что я зенитчик, да ещё с вооружением?

Так и оказалось. Генерал первым делом выяснил, чем я располагаю, отмахнувшись от информации, что людей у меня кот наплакал, мол, пополнение будет. Насчёт штаба 4-й армии он подтвердил: он ещё в окружении, подразделения нашей армии выходят, некоторые целыми дивизиями, но пока их отводят во 2-й эшелон, формируя новые части. Заметку в газете обо мне Романов читал и с любопытством посмотрел на мой орден, попросив описать мой боевой путь, и неожиданно заинтересовался моим рассказом. Когда я закончил, то добавил, что рапорты по боевым действиям моего подразделения при мне, как и списки для награждения. К сожалению, восемь бойцов и командиров представлены были мной посмертно. Ещё трое награждённых отправлены в госпиталь, остальные при мне, у машин. Генерал пообещал решить этот вопрос и передать списки для награждения дальше. Приятно, не ожидал от него такого. О случае с комдивом, от которого я удрал, скрывать я не стал, и Романов выслушал это с не меньшим интересом, похмыкав чему-то своему.

Сделав пару звонков, генерал сообщил:

– Из частей вашей армии более-менее в порядке вышел 28-й корпус генерала Попова. Сейчас он стоит в линии обороны и уже сдерживает удары немцев. Под Могилёвом, за Днепром, у железнодорожной станции Реста развёрнут госпиталь армейского подчинения, принадлежавший как раз вашей 4-й армии. От них уже приходили запросы по поводу зенитного прикрытия, оно там слабое. Поэтому я вас, лейтенант, отправляю к этому госпиталю, усилите зенитное прикрытие. Надеюсь, такой приказ вас устроит?

– Вполне, товарищ генерал-майор.

– Хорошо. Теперь решим вопрос с пополнением и получением материального обеспечения. Это всё или ещё что нужно?

– Есть, товарищ генерал. Нужно посетить ремонтные мастерские, один ДШК у меня клинит. После очереди в десять патронов обязательно, или когда нагревается. Проблему можно решить только в мастерских.

– Понял.

Подняв трубку, Романов вызвал своего подчинённого, и вскоре в кабинет зашёл молодой капитан, всего лет на пять старше меня с виду. Генерал приказал ему обеспечить меня всем и направить к нужной станции, то есть оформить всё на бумаге в виде приказов и нарядов. Капитан забрал меня, и за полчаса всё было оформлено.

Покинув здание комендатуры, я первым делом отправил полуторку, которую буксировал на сцепке, в ремонтные мастерские. За десять литров вина договорился с воентехником второго ранга, что мне сделают зенитку вне очереди. Сейчас и начнут. Тот велел снять её с машины, разрядить и подъехать часа через три, результат гарантировал.

Потом мы посетили склады, где под завязку загрузили боеприпасы, бочку топлива и суточные пайки НЗ, причём я умудрился выбить их на весь состав, полный по штату, а не на семь человек, имеющихся в наличии. Столоваться же мы будем от госпитальной кухни. Перегнав тяжело нагруженные машины к казармам, где расположился маршевый батальон, точнее, сюда шли местные жители, чтобы вступить в части сил самообороны и сюда направляли призывников, так как батальон напрямую был связан с городскими военкоматами, я построил бойцов и сообщил:

– Парни, вы заслужили награды за боевые действия, которые мы вели, наградные листы я подал местному военному коменданту, генерал-майору Романову, но наградят вас или нет, не знаю, но лично я сейчас вас хочу наградить и поэтому даю вам увольнительную на три часа. Это, считайте, моё спасибо за вашу службу. Ровно в час дня встречаемся здесь. Единственный момент: я на час или два отлучусь, и кто-то должен остаться у машин, пока я не приведу первое пополнение, чтобы они охраняли нашу технику и вооружение. Увольнительную доброволец тоже получит. Кстати, мы в городе, и рынок работает, вы его видели, мы мимо проехали. А теперь подходим по очереди ко мне, получаем увольнительную и денежное довольствие.

Последнее бойцам тоже понравилось, денег особо у них не было, а тут хоть можно что полезное купить. К моему удивлению, вызвался охранять имущество нашего взвода Пряхин. Я же, положив планшетку на капот моего ЗИСа, стал писать увольнительные, благо бланки имел. Там же, где и наряды нашёл, в одной из брошенных эмок у сожжённого моста, где стояла колонна советской техники и где я ещё две зенитки нашёл и комиссара спас. Увольнительные не имели маркировок, любая часть может их использовать. Я ставил номер своей части, писал, кому выдана увольнительная, где и до какого времени, ну и подписывался, ставя своё звание. Первому Лосеву написал, а потом и остальным, только Пряхину не отдал, пока в карман убрал. Выдал деньги, по тридцать рублей бойцам, сорок водителям и пятьдесят Лосеву, как командиру. Оружие бойцы сложили в машину Пряхина, сняв подсумки и оставив чистые пояса, и, поправляя форму и пилотки, строем направились в сторону рынка. Тут Лосев заметил непорядок и прикрикнул на них. Ну да, те не на плацу, так что он разбил строй, и бойцы, радостно переговариваясь, гурьбой повалили дальше.