Капля духов в открытую рану - Катя Качур
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Завтра пойду и получу благословение у батюшки, потом позвоню тебе.
– Думаешь, он может тебе отказать?
– Что ты, отец Владимир добрый, он не откажет.
– Зачем же ты вообще будешь морочить ему голову? – Нехорошев злился, вспоминая, как один раз в жизни захотел получить совет у батюшки, когда умирал его отец, но очередь из обозленных бабок зашикала на него, брызжа ядовитой слюной. Видимо, им всем нужно было от священника благословение на какой-нибудь пустяк.
Нехорошев долго мучился, а затем спустился в цветочный ларек внизу Останкино. Знакомая продавщица радостно заулыбалась:
– Букет с ирисами?
– Да.
– Выбирайте.
Нехорошев долго складывал цветы в пестрый хоровод, руководствуясь какими-то своими представлениями о сочетаниях и формах, затем синими с желтыми серединками ирисами вывел в букете букву «А». Как картину Моне, ее можно было увидеть только на расстоянии.
– В какую бумагу завернем? – улыбнулась продавщица.
– В синий крафт.
– А ленточку? Салатовую? Кремовую?
– Ни в коем случае. Только желтую.
Цветочница обернула букет и с гордостью покрутила его в вытянутой руке.
– Вы очень тонкий флорист. Наверное, художник?
– Как все мы. Где-то глубоко в душе. Сколько с меня?
– Четыре пятьсот, – ответила продавщица, цокая маникюром по клавишам калькулятора.
Нехорошев расплатился, поблагодарил и, не взяв сдачи, пошел восвояси.
– Куда вы? А букет? Букет же! Забыли! – взволнованно закричала девушка.
– Оставьте его себе. – Нехорошев обернулся. – Адресата больше не существует.
Когда он вернулся на рабочее место, в кабинете уже было много народа.
– Андрей, у нас горит четверг, слетел тот юрист, ну который изнасиловал свою дочь. Больше ничего не готово. Надо срочно закрыть новой темой, – на повышенных тонах говорил выпускающий редактор четверга, со свистом вдыхая воздух на каждом слове.
– Какие предложения? – Нехорошев был даже рад, что его отвлекли от болезненных воспоминаний.
– Оксана предлагает раскрутить тему молодого скрипача, которого готовят на Международный конкурс имени Венявского в Польше, ну типа как певца от России на Евровидение.
Нехорошев посмотрел на новенькую Оксану, грызущую краешек мобильного телефона.
«Провинциалка, – подумал он. – Значит, будет рыть землю».
– Ну и в чем фишка?
– Там ваш приятель Сайгонский замешан, – пояснила Оксана. – Нашу страну на этом конкурсе должен был вновь представить ученик Ярослава Кречета, ну который директор филармонии и плюс председатель жюри Венявского. А в этом году Сайгонский внезапно выдвигает кандидатуру молодого, никому не известного скрипача. В академических музыкальных кругах паника. Можно подлить масла в огонь, архив на Кречета у нас есть.
– Ну неплохо, – почесал лоб Нехорошев. – Ко мне какие вопросы?
– Мы позвонили Сайгонскому, он готов прийти в студию и все рассказать, – выпалил выпускающий редактор. – И юного гения с собою притащит. А вот Кречет этот знаменитый наотрез отказывается давать комментарии. Надо его уломать. Это по твоей части.
Оставшись один, Нехорошев открыл телефонную базу и набрал номер под именем «Кречет Я.Ю.». В трубке ответил усталый голос. Андрей изложил суть просьбы, заверил, что если не будет представлена точка зрения знаменитого скрипача, то разговор в студии окажется однобоким.
– Мне все равно, каким будет разговор в вашей студии, – ответил Кречет. – Я с прессой не общаюсь и в полоскании нижнего белья не участвую.
– Но вас же явно подсиживают, – напирал Нехорошев.
– С чего вы взяли? Я не могу возглавлять жюри конкурса в этом году ввиду серьезной болезни суставов.
– Но у вашего ученика ведь нет болезни суставов. Почему вместо него едет другой скрипач?
– Мы решили взять паузу и подготовиться к следующему году. Что в этом особенного? Это мое решение. Точка. До свидания.
Нехорошев выдохнул, нажав на стоп автоматической записи разговора. «Хоть такой аргумент в студии будет», – подумал он и отправил приглашение Сайгонскому встретиться лично в кафе.
– Ну что ты хочешь от меня, дружище? – Иван Захарыч громко хлопал Нехорошева по спине в зале маленького ресторанчика в Столешниковом переулке.
– Иван, у нас горит четверг, это послезавтра, – начал Андрей, усаживаясь за столик. – Закрывай эфир своей широкой грудью. Бесплатно. Просто сделай нам экшн, как ты это умеешь.
– Да, но Кречета я не уговорю прийти. Он – кремень, – ответил Сайгонский, подзывая официанта.
– Он сказал, что болен. Это правда?
– Я не знаю, какая-то мистическая хрень. Он ведь странный, понимаешь. Я работаю с ним двадцать лет и до сих пор не знаю, что у него на уме. Закажи салат с креветками, здесь он бесподобный.
– Но ты решил подставить его? Вместо его ученика на конкурс едет твой протеже? Может, ты впоследствии и Кречета хочешь погасить на мировой арене? – затараторил Нехорошев.
– Да… это нормальный процесс. Подвернулся фактурный и красивый мальчик, бьющий копытом. Я показал его педагогам. Они сказали, что и из обезьяны можно сделать человека. Пусть набирает силу на конкурсах, потом устроим его сольные концерты. Дорога-то известна. Я по ней и самого Кречета провел в свое время. Конечно, Славка – гений. Но публика устает от старых лиц. Ведь мы с тобой тоже не молодеем, дружище? А тут и на старуху нашлась проруха.
– Может, Кречет перенервничал и выздоровеет к конкурсу?
– Нет, там все серьезно. Это ведь я ему всю жизнь организую врачей, клиники, пеленки, таблетки. Я знаю, что говорю.
Официант разлил вино и принес украшенные зеленью салаты с торчащими усатыми головами креветок.
– Это неизлечимо? – Нехорошев отложил излишек травы на другую тарелку.
– Это мутная история. Как я понял из рассказа его матери, тоже всю жизнь таскаю ее по врачам и выполняю поручения, та еще сука, в молодости он влюбился в какую-то девицу. Она ему вроде как не дала. Он расстроился, и у него всплыла странная болезнь – воспаление суставов пальцев. Кое-как вылечили. И вдруг – опа! Спустя тридцать лет он снова где-то встречает эту девицу. И она ему опять не дала. И вновь эта ужасная болезнь, не описанная медициной. Давай еще раз за нашу встречу. – Сайгонский поднял бокал.
– Счастливчик… – вдруг задумчиво произнес Нехорошев.
– Ты сейчас о чем? – изумился Иван Захарыч.
– Встретить на земле такую женщину, которую можно хотеть до боли в костях… У тебя хоть раз такое было, Захарыч? Ты видел таких женщин? – Нехорошев отложил вилку и откинулся на край кресла. Глаза его увлажнились.
– Нет, – признался Сайгонский. – А че вдруг тебя так торкнуло?
– Я всю жизнь ищу такую. – Голос Нехорошева дрожал. – Всю свою жизнь…
Глава 41
В истерзанную вену был вставлен катетер, дежурившая в доме медсестра подсоединила к нему капельницу и пустила желтую прозрачную жидкость. Славочка смотрел, как система наполняется жизнью, будто коктейльная трубочка сладким