Дневник призрака - Ирина Лобусова

Плинтус был в порядке, а вот доска… Одна из досок пола держалась слабее остальных. Зина принялась надавливать на нее во всех местах. Наконец раздался треск — и доска отошла от пола, поднялась вверх. Это и был тайник.

Крестовская извлекла на свет большую, широкую коробку из-под обуви. С замирающим сердцем открыла — и сразу поняла, что выиграла, да еще как! Сверху лежали три паспорта.

Первый был советский, на имя Екатерины Мартыновой. С фото смотрела Дина. Второй, тоже советский, был на имя Ольги Кибрик. И там было лицо Дины, только чуть изменившей прическу. Третий паспорт был румынский, на имя Анджелы Сириуцы. Для фото на этот паспорт Дина надула щеки, поджала губы, воспользовалась румянами, изменила цвет волос и обрезала челку.

По паспорту Анджела Сириуца была на 10 лет старше двух остальных. И у Дины действительно получилось изобразить более зрелую женщину.

Зине стало все ясно. С глаз упала пелена. Ей было понятно даже то, почему эта аферистка назвалась не существующим ни в одном паспорте именем Дина. Она просто воспользовалась психологическим приемом и отзеркаливала ее, Зину. Дина — Зина. Чувствуешь доверие к человеку, когда так созвучны имена. Фальшивая Дина втиралась к ней в доверие.

О дружбе Зины со старушкой-библиотекаршей в институте знали все. Поэтому Дина и заинтересовалась Крестовской. Зина вспомнила, как быстро Дина появилась на пороге в тот день, когда Зина вернулась к себе после пыток. Она знала, что Зина была арестована, и пыталась вытянуть информацию. Вспомнила, как интересовалась, что произошло с Маричкой, почему Зина вернулась расстроенной. И наконец, как появление Дины прервало разговор с вахтером Михалычем. Увидев ее, тот мгновенно стушевался и передумал говорить. Возможно, и смерть старушки-библиотекарши была на руках Дины. А про Михалыча и неизвестного старика и думать нечего — ее дело!

Что уж тут говорить о Викторе Барге, работавшем в секретной лаборатории. Он просто попался, как дурак! Подумав об этом, Зина ощутила страшную горечь. Значит, она стала ему неинтересной из-за этой прошмандовки? Из-за шпионки, работавшей на иностранную разведку? На такую он ее променял? Глупость Виктора ранила ее так, словно она была в чем-то повинна. Но раскисать было не время. И Зина решительно отложила паспорта в сторону.

Под паспортами обнаружились документы на иностранном языке. Теперь уже было понятно, что это немецкий, так как на многих из бумаг стояли печати с символикой Третьего рейха. В бумагах Бершадова по Аненербе Зина уже видела такую.

Значит, Дина работала на немцев. Крестовская быстро забрала все эти бумаги, присоединила к ним паспорта и положила в свою сумку. Тщательно закрыла тайник, расправила покрывало на кровати, уничтожила все следы беспорядка. Затем, подумав, забрала и таинственный колокольчик. Мало ли для чего он был нужен. Но он явно был важным, так как лежал в тайнике.

Затем она быстро вышла из комнаты, занавесив шторы, как было. Заперла отмычкой двери.

Улица была залита ослепительным солнечный светом! Прошло меньше часа, но Зине казалось, что минула целая вечность. Она не видела солнца — все закрыла сплошная темная тень.

Очень быстро Зина добежала до своей Соборной площади, поднялась к себе, открыла двери… И застыла. Прямо в ее комнате, развалившись на стуле по самому центру, восседал… Григорий Бершадов, собственной персоной! Он был в штатском, но, как всегда, выглядел аккуратно, элегантно и привлекательно.

— Долго ходишь, — произнес он. — Дверь-то закрой! Ни к чему соседям концерт.

Машинально Зина закрыла дверь и тоже присела к столу, чуть в стороне от Бершадова.

— Как вы… как ты… собственно… — Она вдруг стала заикаться и жутко разозлилась на себя за это.

— Тоже мне сложность, — Бершадов пренебрежительно передернул плечами, — обижаешь прямо! Ну, показывай, что принесла.

— В каком смысле? — не поняла Зина.

— Женская ревность — страшная вещь! Правильно я посвятил тебя в это дело. Сразу кинулась следить за бывшим любовником — и какие результаты! — добродушно улыбался Бершадов. — И что ты в этом Барге нашла? Он же вообще тебя не стоит! Такая женщина — и разменивает себя на ничтожество.

Тут Зина совсем растерялась. «Такая женщина» звучало как комплимент. Но с чего вдруг Бершадову делать ей комплименты? В какую жуткую игру он играл?

— Значит, так, — решительно начала она, не собираясь тянуть кота за хвост. — Дина Мартынова — немецкая шпионка. Ее надо немедленно арестовать! — и выложила на стол перед Бершадовым три паспорта и бумаги на немецком языке.

— Интересно, — он внимательно рассматривал паспорта, — про второй, советский, на Ольгу Кибрик, я не знал. Он новый.

— Ольгой она себя в коммуне называет, — ни к селу ни к городу сказала Зина.

— Да, молодец! — кивнул Бершадов. — А ты не боялась?

— При чем тут это? — рассердилась Зина. — Ее надо немедленно арестовать! Уйдет!

— Уже. Забрали прямо из института, — сказал Бершадов. — Я приказал взять ее в тот самый момент, когда ты пошла к ней в квартиру. Хотел, чтобы обыск ты сама произвела. Но я ее еще не допрашивал. Эта честь предстоит тебе.

— Что? — растерялась Зина, да так сильно, что у нее похолодели руки.

— Разве ты не хочешь поучаствовать в допросе? Никогда не мечтала об этом? Не хочешь увидеть, как она будет страдать? — вкрадчивым тоном пел Бершадов. — Не хочешь увидеть окровавленным и измученным тело, которым так восхищался твой любовник?

— Прекрати! — Зине хотелось закрыть уши руками. — Это чудовищно! Прекрати!

— И не подумаю, — не теряя спокойствия, отозвался Бершадов. — Я решил, что ее допросишь ты.

— Нет. Я не смогу.

— Сможешь. Ты ведь смогла влезть к ней в квартиру. Убить двух человек. Выдержать пытки. Так что все ты сможешь. К тому же есть в твоем характере кое-что… — Бершадов усмехнулся.

— Нет, — Зине было страшно его слушать, но не слушать она уже не могла.

— Отчаянная храбрость. Она у тебя есть. А отчаянная храбрость — это горе в жизни. И тебе придется с этим жить.

Зина молчала. Слова Бершадова давили на нее каменной плитой, но… Почему-то уже не внушали ей отвращение.

— Я забираю бумаги для перевода, должен сам посмотреть. Завтра увидимся, — с этими словами Бершадов встал из-за стола и вышел из комнаты. А Зина все продолжала сидеть и молча смотреть в одну точку.

В этот раз в квартиру на Итальянском бульваре Бершадов пришел раньше нее и спокойно ждал, сидя за столом и перебирая бумаги в планшете.

— Тебе удалось обнаружить очень интересную вещь, — сказал он, — я сам об этом даже не знал.

— Что же? — спросила Зина, подсаживаясь к столу и чувствуя страшную пустоту внутри — Бершадов медленно, но уверенно превращал ее в настоящее чудовище. Больше всего Зина боялась, что станет такой же, как он.