Книги онлайн и без регистрации » Детективы » Четвертая жертва сирени - Виталий Бабенко

Четвертая жертва сирени - Виталий Бабенко

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 61 62 63 64 65 66 67 68 69 ... 82
Перейти на страницу:

— Союз? — я придал этому слову вопросительный вид, потому что не знал, какой еще вид ему можно придать.

— Союз организации борьбы… — продолжил Владимир. — Нет, плохо… Просто: союз борьбы. Союз борьбы за освобождение… — но вдруг он сам себя оборвал. — Впрочем, не о том речь, совсем не о том! — Судя по тону, с каким Ульянов произнес эти слова, разговор принимал для него какой-то досадливый характер. — Я к тому, что тайное общество, преследующее высокие цели, никогда не станет вести себя так, как поступают неведомые убийцы в Самаре. Одно с другим не вяжется… Здесь вообще многое не вяжется… Думается мне, в нашем случае уместнее говорить не о тайном обществе как таковом, а о преступном сообществе… О преступной организации… И вот законы этой организации, если хотите, ее устав, заставляют преступников расправляться с людьми — может быть, с такими же кровопийцами, как они сами, а может быть, с совершенно невинными обывателями… — Ульянов помолчал. — А почему вы сказали — тайные книги? — вспомнил он мои давешние слова. — Какие такие тайные книги вы имеете в виду?

— Да взять ту же «Жизнь в свете»! — почти беззвучно воскликнул я. — Она появляется чуть ли не всякий раз, когда находят очередное мертвое тело.

— А вы ее листали? — спросил Владимир.

— Нет, не удосужился как-то.

— Так полистайте, — предложил мой молодой друг.

Он наклонился, открыл саквояж, стоявший у него в ногах, и вытащил из него книжку, про которую мы говорили, — ту самую, что Владимир купил за серебряный полтинник у Матвея Косьмича Ослябьева.

— Впрочем, не нужно листать, — противореча самому себе, сказал Ульянов. — Просто откройте на восемьдесят первой странице.

Я открыл и увидел перечень цветов. Рядом с каждым названием стояло пояснение, какое качество символизирует данное растение.

— Это и есть тот самый язык цветов? — спросил я разочарованно. — Как все просто…

— Найдите сирень внизу страницы и посмотрите ее значение.

— «Покинутый», — прочитал я. — И что?

— Пока — ничего, — с досадой произнес Владимир. — Я не понимаю, что это означает применительно к нашим событиям. Но обязательно пойму!

— Володя, — сказал я, облизнув пересохшие, словно бы воспаленные губы, — да неужто вы не понимаете: ежели не тайное общество, так ведь только безумием все эти страсти объяснить можно! «Покинутый»! Гм… — я замолчал, подумав о той покинутой, что ждала меня в Алакаевке. Об Аленушке! Я твердо верил, что она ждала меня. Скоро, совсем скоро я ее увижу.

— Сколько осталось до Алакаевки? — в бессчетный раз спросил я.

— Николай Афанасьевич, дорогой, вы этот вопрос задали мне раз двадцать, — добродушно сказал Владимир. — Мы уже почти приехали. До Алакаевки версты четыре, а то и менее.

Когда мы достигли хутора, солнце уже село за высокий, поросший лесом холм. Темнота еще не упала, но сумерки сгущались на глазах. Шарабан покатил по березовой аллее. Владимир тронул меня за плечо и показал сад, за которым скрывался главный дом усадьбы. Я спрыгнул с шарабана, сунул мужикам деньги, сказал какие-то бессвязные слова благодарности, подхватил баул и побежал — откуда только силы взялись?!

— Николай Афанасьевич, куда же вы? — закричал мне вслед Ульянов. — Подождите! Вы же дороги не знаете!

Сердце, гулко колотившееся сердце подсказывало мне дорогу!

Я буквально промчался сквозь сад и, взывая: «Аленушка! Аленушка!» — выбежал к длинному, какому-то даже несуразному своей длиной дому. Перед верандой, где уже горела лампа, я остановился как вкопанный. И выронил баул на землю. Сердце остановилось в груди. Потом застучало вновь. Несмотря на вечернюю пору, меня всего обдавало жаром, словно из невидимого горнила. На веранде не было никого. Сзади подбежал Владимир.

«Бе-да! Бе-да! Бе-да!» — билось у меня в голове под такт пульса.

Вдруг разом на веранде оказалось все семейство Ульяновых, включая Марка Тимофеевича Елизарова. Аленушки среди них не было.

По суровому выражению Марии Александровны, по бледному, с запавшими глазами лицу Ольги, по растерянному облику Мити, по слезам на щеках Маняши, по виноватому виду Марка я окончательно понял, что произошло непоправимое.

— Где Аленушка? — по-моему, с каким-то даже завыванием вопросил я, забыв поклониться, забыв поздороваться, забыв вообще о всяких правилах приличия.

Владимир вбежал на веранду и, бросив саквояж, обнял мать. Я остался стоять на дорожке.

— Николай Афанасьевич, дорогой, мы знали, что вы приедете, однако думали, это произойдет раньше, — молвила Мария Александровна. — Пожалуйста, будьте спокойны и мужественны. Я уверена, в конечном итоге все будет хорошо. Но сейчас… сейчас вы опоздали. Час назад Елену Николаевну увезла полиция.

Ноги у меня подсеклись в корень. Я повалился на землю и… зарыдал.

— Черная карета? — выпалил Владимир. — Запряженная парой?

— Откуда знаешь? — спросил Елизаров.

— Я ее видел! — воскликнул Ульянов — в голосе его тоже слышались слезы. — Я так и знал! Я так и знал! — Владимир подскочил к длинному деревянному столу, стоявшему на веранде, и со всею силою хватил по нему кулаком. — Ах, доносчик! — добавил он, перейдя на крик. — Ах, денунциант![43]

Я не понял, кого он имел в виду. Я вообще мало что понимал. Я сидел на земле и, утирая слезы ладонью, снизу вверх смотрел на Ульяновых. Душу мою разрывали адский страх за Аленушку, и острое чувство неизъяснимой вины перед этими добрыми людьми, и неприличная жалость к самому себе…

Я попытался встать, но у меня ничего не получилось — ноги отказывались держать налившееся тяжестью тело.

Владимир и Марк сбежали по ступенькам и, подняв меня под руки, повели в дом.

Дальнейшие события этого вечера память сохранила плохо.

Меня уложили на кровать в комнате Владимира — скрип пружин помню, голубые занавески на окнах тоже помню, но ничего из обстановки помещения в голове не сохранилось.

Смутные картины: меня поили горячим молоком; я ел, глотая кусками, свежайший пшеничный хлеб; мое горло хватали спазмы; меня выводили на двор, я делал там фридрих гераус,[44]потом возвращался и ложился снова; я пил из маленькой рюмки горькую крепкую настойку; мой горячечный лоб охлаждало влажное полотенце…

Я проваливался в тяжелую дрему, просыпался, слышал голоса в соседних комнатах, затем меня снова обносило…

1 ... 61 62 63 64 65 66 67 68 69 ... 82
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?