Темный дом - Максим Хорсун

– А он?.. – Садовников снова рванулся к Старому.

– И он – тоже. – Хабардал поставил лапу сталкеру на колено. – Успокойся. Отдохни.

Садовников откинулся спиной на стену дымохода и, кажется, потерял сознание. Но совсем ненадолго.

Когда он открыл глаза, Старый и Хабардал исчезли. «Трубка» валялась среди барахла, артефакт выглядел как невзрачный кусок пластмассы.

Вместе с тем что-то изменилось в воздухе, в полу и стенах. Мрачная, тягостная аура, царившая в особняке Шимченко, ослабла. Силы, некогда бушевавшие под этой крышей, утихомирились. Многоголосый гул, который доносился из холла и стал привычным фоном, прекратился.

В сказках со смертью колдуна рассеиваются его чары, и рушится возведенный посредством злого волшебства замок, а армия скелетов рассыпается прахом, то же самое, примерно, произошло и сейчас. Особняк утратил свою темную сущность и стал всего лишь еще одним необитаемым строением в Зоне.

Но он по-прежнему был опасным.

Виталик стоял перед сталкером. В руках мальчишки была лыжная палка. Ее заточенный конец дрожал у кадыка Садовникова.

– Знаешь что, дружище, – начал сталкер устало, – ты вроде не промах. Я даже допускаю, что ты в натуре сможешь всадить эту палку мне в горло. Я знаю, как чертова «трубка» может действовать на мозги. Она погубила Старого, она почти погубила меня… да и тебя тоже. Хочешь ударить – попробуй. Рискни. Только кто тебя выведет из Зоны? Сколько ты еще сможешь робинзонить? «Чуйка» у тебя есть, ты – прирожденный сталкер, и это не отнять. Но одного таланта мало, нужен опыт. А опыт лучше получать под руководством наставника. Я обещаю, если мы только отсюда выберемся, я научу тебя всему, что знаю сам. Я буду водить тебя в Зону до тех пор, пока не пойму, что ты сможешь справиться и без меня. У меня уже были ученики… ученица… очень талантливая… – Он потупил взгляд, потому что глаза затянуло влажной поволокой. Потом снова поглядел на мальчишку. – Ну что? Пожмем друг другу руки?

По щекам Виталика градом катились слезы. Он молчал, острие все еще царапало Садовникову кожу.

– Послушай, – продолжил сталкер. – Я не хотел, чтоб так вышло. Я не хотел идти за этой дурацкой елкой. Как чувствовал, понимаешь? Я не хотел, чтобы погибли люди. Я не хотел связываться с «трубкой», даже слышать о ней не хотел! На моих глазах сошел с ума Старый, поэтому я знал, чего бояться. Я не хотел возвращаться в это гиблое место! Не хотел, понимаешь? И дело не в том, что твой папик сказал, а мы – подчинились. Нам кажется, будто мы пользуемся Зоной, исследуем ее или просто грабим. На самом деле она играет нами! Нашим судьбами! Ты знаешь, каково это – когда Зона на тебя «кладет глаз»? Нет? Салага… А я – знаю. Мы ничего этого не хотели, но Зона так решила, врубаешься? Ваш особняк стал чем-то вроде раковой опухоли Зоны, и она поспешила от нее избавиться – излечиться от болезни. Зона использовала доступные инструменты – нас. Тебя, меня, Хычу и Большого… Понимаешь? Успокойся и убери эту гадость от моей шеи.

Виталик подчинился. Но руки, само собой, подавать не стал.

– Не так все было. – Он покачал головой и заговорил, то и дело всхлипывая: – Окна моей комнаты выходили на Зону. Я был всегда один. И по ночам смотрел на Зону. Я мечтал там оказаться. И Зона сама ко мне пришла. Это мои мысли стали реальностью.

Садовников фыркнул:

– Может, ты и прав… Знаешь, в чем главная особенность Зоны?

Сенаторский сын вопросительно поглядел на сталкера.

– Зона не дает ответов, – назидательно проговорил Садовников. – Иногда кому-то в Институте, в Академии наук или в правительстве порой начинает казаться, будто он что-то понял о Зоне… ага! Звездеть ведь – не мешки ворочать! Факт в том, что Зона до сих пор никому не раскрыла своих тайн. И когда сталкер мнит, будто он чего-то там понял, то ни к чему хорошему, обычно, это не приводит. Так что – хорош дискутировать, надо проверить, что там с Хычей, и рвать отсюда когти.

– Я согласен, – кивнул Виталик. Он уже почти успокоился, только красные глаза все еще влажно блестели.

Они повернулись к выходу и увидели над люком Хычину голову. Браток смотрел на них из-под полуопущенных век, лицо его было точно вылепленным из воска, а губы кривились в сардонической усмешке.

– Куда тебя понесло с твоим-то подпаленным брюхом! – пожурил его Садовников. – Немедленно слезь со стремянки! Мы уже идем к тебе.

Хыча, очевидно, наоборот, вознамерился забраться на чердак. Голова приподнялась над люком, и Виталик сдавленно охнул: оказалось, что, кроме головы, от Хычи ничего больше нет. Из страшной раны на шее торчали огрызок позвоночника да патрубки порванных артерий. Голову держала за затылок тонкая рука, прикрытая у плеча обгорелой тканью. Показалась вторая голова. Она представляла собой один сплошной ожог. Из почерневших мертвых тканей торчали несколько чудом уцелевших длинных прядей цвета платины.

За спиной Садовникова хлопнуло. Бросив взгляд назад, он увидел, что Виталик распахнул створку слухового оконца и собирается вскарабкаться на крышу.

Ангелина поднималась, точно большая длиннорукая и длинноногая паучиха. С видимым усилием она перебросила искалеченное тело через закраину люка. Темная суть, наделявшая живую аномалию сверхъестественными способностями, канула вместе с зарядом «трубки», от Ангелины осталась лишь оболочка, опаленная собственным пламенем. И эта оболочка шла на сталкера с исступленностью зомби, сверкая белыми зубами на почерневшем лице. В мутных рыбьих глазах не угадывалось ни намека на разум. Демон стал смертным, но от этого его злоба не уменьшилась.

Она шла и гортанно смеялась. Она разводила руками в угрожающем и одновременно кокетливом жесте. Она не спускала со сталкера глаз, выжидая удобного для атаки момента.

Садовников схватил ящик с пыльными бутылями, швырнул Ангелине в голову. Существо парировало удар рукой. Ящик развалился на рейки, брызнула стеклянная шрапнель. Ангелина, не прекращая хохотать, метнулась к сталкеру, расчетливо ударила его стопой по больной ноге и, когда Садовников взвыл, вцепилась двумя руками в горло.

Прикасаться к существу было неприятно. Под ладонями сталкера лопалась обожженная, сочащаяся лимфой плоть. Клыки Ангелины щелкали у самого лица Садовникова.

Он смог развернуться и толкнуть бестию к колонне дымохода. А потом несколько раз с силой приложить ее спиной о кирпичную кладку. Когда же хватка на горле немного ослабла, сталкер выгнулся дугой и ударил Ангелину лбом в лицо. Освободившись, он кинулся к слуховому оконцу, за которым что-то кричал Виталик.

Ангелина следовала за ним по пятам, в руках у нее теперь было по большому осколку стекла.

– Костыль! Сюда! – позвал Виталик.

Недолго думая, Садовников протиснулся сквозь узкий проем и очутился на довольно крутом скате крыши. Мальчишка сидел еще выше: оседлав конек, придерживаясь за дымовую трубу. Садовников пополз к нему. Битумная черепица под действием сил Зоны обросла чем-то вроде чешуи, стала твердой и шершавой. Высоты Садовников обычно не боялся, но падать, если что, было метров десять – двенадцать, да на бетон, поэтому без мандража не обошлось.