Поиграем, мышка? - Ольга Островская

А сейчас его мнение для меня стало крайне важным. А одобрение и признание... просто необходимым.

Наблюдая, как муж, с расфокусированным взглядом и явно пребывая с кем-то на связи, дальше колдует над проекцией карты и рассчитанными данными, я все сильнее понимаю, как сильно успела привязаться к нему. Душой прикипела. Укоренилась.

Этот мужчина умудрился за очень короткое время нашего брака стать для меня не только любовником, от одного прикосновения которого я теку и таю. Он стал мне настоящим другом. И опорой. Тем, кому доверяешь. И чье доверие ценишь. С кем хочется делиться самым сокровенным. И о ком хочется все знать. Ближе него у меня никого нет. Ни в этом мире, ни в родном. Я даже начала чувствовать себя дома здесь. Потому что он рядом.

Это так странно. Немного страшно. И волнующе настолько, что даже дышать порой тяжело.

Никогда раньше такого не чувствовала.

Надо будет обдумать.

И осознать.

— Ну все, — оборачивается ко мне объект моих размышлений. Опирается бедром о край стола. И, судя по его сосредоточенному серьезному и даже деловому виду, мысли мои он точно не слушал. — Бьярен просил передать тебе благодарность за помощь в расследовании. Он уже сегодня направит по этим точкам отряды эмиссаров. Будут проверены все случаи исчезновения женщин в этих и соседних регионах. И перекрыты все возможные каналы сообщения между нашими мирами.

Ух ты. Мне чуть ли не привет от Бьярена передают. Это, что ответная благодарочка за мое понимание ситуации с Бемби? Демонстрация доверия?

— Это... хорошо. Как думаешь, Хас сейчас на Земле, или в Ильмондаре? — интересуюсь я у мужа, стараясь не заострять своего мысленного внимания на бородатом эмиссаре.

— Почти уверен, что в Ильмондаре. У меня после наемнического прошлого осталось много связей в теневом мире. Его пару раз видели мельком в соседней с нами Сольгоне. Он что-то явно затевает. Я нутром чую это, — хмурится Шад. — И у меня до сих пор нет уверенности, что я действительно нашел настоящего предателя.

Зная, насколько мой супруг не любит посвящать меня в «свои» проблемы, я не могу не оценить степень его откровенности. Мне очень хочется встать и подойти к нему. Обнять. Подарить свою поддержку. Но я по-настоящему боюсь спугнуть момент. Да и не уверена, что ему сейчас нужно мое участие. А навязываться не хочу.

— Юргар в себя так и не пришел? — тихо спрашиваю вместо этого.

— Нет. Лекари говорят, нужно еще с неделю, чтобы его энергетические каналы восстановились в достаточной степени. Тогда и выведут его из комы. Если сделать это раньше, то мозг будет необратимо поврежден. А мне нужны его воспоминания.

Что-то в его интонациях говорит мне о том, что не только из-за воспоминаний Шад печется о выздоровлении своего советника.

— Какая ты у меня проницательная, — опустив голову и смотря на меня в упор, дергает губами в невеселой улыбке муж. — Да, Мышка, ты права. Я не хочу, чтобы столь блестящий ум был уничтожен. И существует вероятность что Юргар все же не виноват... и мне претит сама мысль, что он навсегда может превратиться в тупой овощ из-за того, что его подставили. А если все-таки виноват, я предпочту убедиться в этом лично. И приговор вынести лично.

Я понимающе киваю, а Шад отталкивается от стола и идет ко мне. Протягивает руку.

— Давай мы добавим кое-что к функционалу твоего тагита.

— И что же?

— Защитное поле, которое ты сможешь сама выставить, если вдруг что-то случится, а меня рядом не будет, — огорошивает меня супруг.

— О чем ты? — непонимающе хмурюсь, хватаясь за его ладонь и поднимаясь с кресла. — Что может случиться, если я круглосуточно сижу в наших покоях под охраной?

— Ничего не должно случиться. Но мне будет спокойней, если у тебя будет еще одна дополнительная защита, — мрачно произносит Шад, притягивая меня к себе и поворачивая боком, чтобы добраться до моей блямбочки за ухом.

— Ты боишься, что предатель кто-то другой? Да?

— Я не исключаю такую возможность. Поэтому ты никому, слышишь, абсолютно никому не должна рассказывать про тагит и его возможности, — буквально приказывает мне. Жестким и непререкаемым тоном.

— А как же Арид и Рок? И Вася с сестрой... Они знают, — напоминаю ему.

— И они принесли мне клятву, что дальше эта информация не пойдет. Эти куарды не предадут, как и их жены. Хас никак не сможет на них надавить. Да и не рискнет связываться. В Лайтази я ни про кого не могу такого сказать. Он слишком долго тут правил. А сейчас не шевелись, Мишель.

И я послушно замираю.

Чувствую, как Шад легонько надавливает пальцем на пятнышко тагита у меня за ухом, а потом палец медленно убирает. И у меня возникает ощущение, будто из моей головы за нитку что-то вытягивают. Неприятное и немного жутковатое ощущение. Но муж сказал не двигаться. И я терплю.

Я никогда в жизни не думала, что возможно почувствовать свой мозг. Нет, не просто тяжесть в голове, или боль, или еще что-то из закономерно-ожидаемых ощущений, когда длительное время сильно напрягаешься. А реально... почувствовать мозг. Как перетруженную мышцу, которая работала на износ, а теперь ноет и сжимается в болезненном спазме.

Может, это, конечно, мне просто так кажется. Но после двух часов интенсивных попыток под руководством Шада сделать то, для чего мой мозг просто не предназначен в силу своей человеческой природы я уже даже начала ощущать, как он, мозг в смысле, соприкасается с черепной коробкой и кукожится там от малейшей попытки думать.

Но это все меркнет, стоит подумать об ошеломительном результате своих усилий. Я ведь не верила до конца, что из этого что-то получится. Старалась, выкладывалась, а привычный червячок сомнения все равно грыз.

Но я сумела! Смогла усилием воли, и с помощью тагита в качестве преобразователя мозговых волн, трансформировать свою энергию в самое настоящее защитное поле. Пока слабенькое и хлипкое, но лиха беда начало.

— Я уже говорил, как сильно горжусь тобой? — торжествующе улыбается Шад, притягивая меня, взмыленную и выжатую, как лимон, в свои объятия.

— Не помню, — выдаю заплетающимся языком, позволяя себе устроить звенящую голову у мужа на плече. Сейчас я даже не уверена, вспомню ли свое имя. Мозги свернулись в трубочку после всех надругательств над ними.

— Тогда говорю сейчас. Я горжусь тобой, душа моя, — уверяет меня супруг, поднимая на руки. — А сейчас давай, я отнесу тебя в наши покои. Тебе нужно поесть и отдохнуть. Желательно даже поспать. Первый раз самый сложный. Завтра уже будет намного легче.

— Завтра? — уточняю почти с испугом.

То есть как завтра? Зачем? Я сегодня едва пережила.

— Да. Завтра. Тебе нужно тренироваться, чтобы довести активацию защиты до автоматизма, — невозмутимо сообщает мне супруг, направляясь к переходу между лабораторией и нашими покоями.