Ночь страсти - Элизабет Бойл

Она вздрогнула от одной этой мысли.

— Возьми с собой фонарь, — говорила мать. — Сегодня нет луны. И на улице холодно, так что застегни плащ.

— Перестань суетиться, — сказал отец голосом, который она так любила, — теплым и успокаивающим. — Мне нужно дойти только до охотничьего домика и обратно. Я скоро вернусь.

Джорджи сжалась в тени, думая, что отец выйдет через парадную дверь, но вместо этого она услышала, как скрипнуло распахнутое окно библиотеки и прозвучало предостережение мамы, чтобы он не порвал брюки о кусты роз внизу.

Что это было за важное дело, ради которого ее отец покинул дом ночью и через окно к тому же?

Джорджи знала, что был только один путь выяснить это — последовать за ним.

Мама вынуждена была остаться дома и ждать мистера Пимма, но у Джорджи не было подобного задания.

Она тихонько взбежала по ступеням наверх в свою комнату, вытащила из-под кровати ботинки и сорвала плащ, висевший на крючке возле двери.

Натягивая ботинки, она еще раз посмотрела на Нинни, чтобы убедиться, что не разбудила ее. Ночной чепчик той был надвинут на один глаз, и она громко похрапывала.

Нинни не проснется до тех пор, пока на заре не закукарекает старый рыжий петух.

Джорджи завернулась в плащ и спустилась в кухню, Там возле двери висело несколько маленьких фонариков Ей не разрешали пользоваться ими, но так как она была готова принять наказание, если ее поймают, можно было нарушить и остальные правила.

Она зажгла один от уголька в камине и вышла в ночь. Девочка не впервые оказывалась ночью на улице, так как отец часто выводил ее, чтобы рассказать ей о звездах, но первый раз она оказалась одна.

Без сильной руки отца, сжимающей ее руку, это был совершенно другой мир.

Проглотив подступившие к глазам слезы, Джорджи прошла мимо конюшни к тропе, что вела к охотничьему домику.

Дом, в котором они жили, некогда принадлежал аббатству. На границе участка стоял домик, где раньше останавливались гости, посещавшие замкнутый мир аббатства Стэндринг. Теперь его называли охотничьим домиком, хотя, насколько Джорджи знала, никто здесь ни на что не охотился — за исключением кроликов, пробравшихся в сад.

Глубоко вздохнув, Джорджи зашагала по тропе. Когда она шла, ее маленький фонарик отбрасывал колеблющийся круг света. Она двигалась очень тихо, как учил ее отец. То, что казалось забавными играми — как подкрасться к кому-нибудь, чтобы тебя не заметили и не услышали, как написать письмо чернилами, которые не видны, пока под листом не проведешь зажженной свечой, и другие тайные приключения, которые не одобряла ее мать, — неожиданно показалось больше чем просто забавой.

Нет, все выглядело так, словно отец готовил ее именно к этому моменту.

Впереди она заметила огни охотничьего домика, которые словно факел освещали дорогу впереди.

Не зная толком, что собиралась обнаружить, она приблизилась к дуплу огромного дуба, который рос на краю дубовой рощи, окружающей и скрывающей домик в своих зеленых объятиях.

Она задула свечу в своем фонарике и приготовилась наблюдать за тем, что произойдет.

Отец шагал взад и вперед по ступеням под тяжелыми деревянными перекрытиями и бревнами, из которых был сложен дом.

Он взглянул на карманные часы, потом снова в темноту.

Затем она услышала шелест листьев и хруст сучьев под торопливыми шагами, и из темноты выбежала леди.

Когда с ее головы упал капюшон, у Джорджи перехватило дыхание — леди была роскошна.

Ее темные волосы были высоко подняты и уложены в изящную прическу. Черты лица были мягкими и приятными. Но именно ее лицо поразило Джорджи. На нем был запечатлен нечеловеческий ужас.

— Я сделала это, — сказала она, запыхавшись. — Я сделала все, как вы сказали. Я получила бумаги, — выпалила леди. Она бросилась в объятия папы и разрыдалась. — Я сделала эту ужасную вещь.

Боже, что теперь будет со мной? — Леди плакала, припав к плечу отца, и ее хрупкое тело сотрясалось от рыданий.

— Ну-ну, миледи. Вы должны оставаться сильной, — попытался отец успокоить ее. — Я провожу вас до дома, где вас будет ждать карета. Она отвезет вас в Лондон, к новой жизни.

Леди горько рассмеялась:

— Новая жизнь! Какой жизни я могу ожидать для себя? Мой муж будет повешен за измену, а я лишусь доброго имени. Я нигде не буду желанной гостьей, тем более в свете.

— Я постараюсь сделать все, чтобы ваши храбрость и долг перед королем никогда не были забыты.

— Да, дорогая жена, твои подвиги сегодня ночью не будут забыты, — произнес человек, который вышел из тени леса. Темный плащ укрывал его, словно крылья ворона. Она не могла как следует разглядеть его лицо, за исключением рта, который был вытянут в безобразную линию — подобие жестокой улыбки.

К ужасу Джорджи, у него в руке был пистолет, направленный на отца и леди.

— Значит, я был прав. Это ты, — тихо произнес отец. Человек кивнул и подошел ближе.

— Вижу, что прибыл вовремя. Еще несколько минут, и ты сделала бы какую-нибудь глупость, Мария. Например, отдала бы Аскоту эти бумаги, чтобы он смог доказать своему начальству, что я — Мандевилл. — Он протянул руку: — Дай их мне и отправляйся домой. Мы никогда не вспомним об этом снова.

Леди покачала головой, прижимаясь к отцу.

— Чтобы ты убил меня без свидетелей? — спросила она. — Никогда.

— Кто сказал, что я намерен дожидаться, пока мы окажемся дома? — Мандевилл направил пистолет на жену и выстрелил.

Она открыла рот, ее глаза расширились, рука на мгновение коснулась пятна, которое расплывалось у нее на лифе, и упала на землю.

Ее безжизненные глаза смотрели как раз на то место, где спряталась Джорджи. Девочка засунула в рот кулак, чтобы сдержать готовый вырваться крик. Нет. Нет. Нет. Этого не могло случиться. Но леди была мертва.

Папа упал на колени рядом с леди и взял ее за руку.

— Ты убил свою жену!

— Продажная шлюха, — усмехнулся Мандевилл. — Она перестала быть моей женой с того момента; когда украла у меня бумаги. Предала меня.

— Или когда ты предал ее? Обманом втянув в этот брак? Боже милостивый, почему ты женился на ней, если прекрасно знал, что из этого выйдет? — спросил отец, медленно поднимаясь с земли и угрожающе возвышаясь над Мандевиллом на целую голову.

На минуту Джорджи подумала, что отец восторжествует над этим злым человеком. Ее папа, который всегда мог отличить хорошее от плохого, всегда знал правильный ответ на любой каверзный вопрос, должен остановить этот чудовищный кошмар.

Но к отчаянию Джорджи, сцена у нее перед глазами стала еще страшнее.

Мандевилл вытащил второй пистолет и направил его на отца.