Великий маг - Юрий Никитин

Я, как сомнамбула, побродил между рядов, наконец вспомнил отележке, улыбнулся охраннику виновато, мол, собирался все унести в руках, нотак много вкусностей, что лучше увезу, он улыбнулся одними глазами, я не одинтакой клиент, и снова ряды поплыли мимо меня. Что делать, непонятно. Еслилазерный прицел, то я попаду под него на выходе.

Поднял руку, чтобы привычным жестом потереть подбородок,взгляд упал на часы. Черт, совсем забыл, мне же заменили браслет, мол, такиемодно, что-то там осаживают в крови, нормализуют, приводят в соответствие илиеще какая-то очередная хренотень.

Я поднес браслет ко рту и сказал едва слышно:

– Кто-то смотрел на меня в лазерный прицел… когда явходил в супермаркет. Во всяком случае, зайчик похож…

Женщина, что толкала тележку между рядами, заинтересованносмотрела на меня. Я с задумчивым видом потер подбородок, пробормотал:

– Что ж взять… что ж взять… Эти орешки соленые, самыйраз… но такие мелкие…

Женщина сочувственно улыбнулась и проползла дальше. У нее втележке топорщились два пакета с орешками намного крупнее. И намного дороже.

На кассе уже все подсчитали, я перегрузил в свою сумку, стакой бедной тележкой как-то совестно выезжать на улицу, в это время в запястьекольнуло. Я поднес к уху, делая вид, что чешу в затылке. Голос Ищенко донессягромко и четко:

– Все выяснилось!.. Я этих молокососов поубиваю! Этоодин из наших с крыши проверял лазерный прицел. Оправдывается, мол, отрабатывалсопровождение цели вблизи объекта… Выгнать к чертовой матери?

Я ответить не успел, на грани слышимости донесся второйголос, властный, авторитарный:

– Выгнать к чертовой матери!

– С запретом или без запрета, – спросилИщенко, – работать в спецвойсках?

– С запретом, – сказал властный голос.

Я ненавижу подобную властность, и хотя сам был готоврастерзать дурака в клочья, автоматически возразил:

– Можно объекту слово?.. Раз уж все выяснилось, нестоит парню портить карьеру.

Властный что-то буркнул неразборчивое, а Ищенко переспросил:

– Вы так думаете?.. Ну, ваше слово в данном случаерешающее.

Вздохнул он с явным облегчением, явно сам выгонять не хотел,все-таки его кадры, но мое слово, похоже, действительно в данном случае что-тода весит. А я подумал, что диаграммы с моими реакциями у них в самом деле настоле перед глазами. И уже знают, мерзавцы, что нужно сказать, чтобы получитьнужный им ответ, нужную реакцию.

Девушка на выходе улыбнулась, но визитку магазина мне неподала, как вручала всем входящим или выходящим. Наверное, все-таки надо былодать себя уговорить на серьгу в ухе. А то человек, постоянно чешущий затылок,выглядит несколько… неэстетично.

Хуже того – бедным.

Сегодня Михаил гнал машину с мигалкой, а по центральнойчасти даже с сиреной. Я виновато помалкивал, опоздание на лекцию по моей вине.По лестнице бегом, вбежал в аудиторию через минуту после звонка, поздоровался.

Они встали, ухитрившись проделать все это движение бесшумно,с любопытством смотрели, как я перевожу дух. То, что не даю интервью, немелькаю по жвачнику, в какой-то мере сработало на мой имидж с неожиданнойстороны. Свои морды прячут, как известно, оперативные работники и глубокозаконспирированные разведчики, а всякие писателя из кожи вон лезут, только быпоказаться на люди, напомнить о себе.

Я же избегаю всяких контактов с прессой, а в их мире эторасценивается однозначно. И даже то, что сейчас опоздал, явно понимаютпо-своему: дескать, этот «писатель» участвовал в какой-то операции.

– Садитесь, садитесь, – сказал я торопливо. –На чем мы остановились?

В глазах Бережняка мелькнуло странное выражение, будь я чутьподозрительнее, сказал бы, что он уже знает про визит невидимок ко мне вквартиру. И очень разочарован, что я все еще не в гробу.

Или мне вовсе не почудилось?

Тяжелый конь ступал мерно, расчетливо. Плотная рыцарскаяпопона, разукрашенная гербами, делала из него чудовище. Сэр Гавэйн покачался вседле, засыпая. Пальцы в латной перчатке с трудом удерживали длинное копье,сделанное из цельного ясеня, но, в отличие от копья Ахилла, это обито железом,а кисть руки защищает особый выступ в виде воронки.

Он засыпал в седле, а дорога впереди раздваивалась… Язадумался, рыцарь послушно замер, застыл и конь с красиво поднятой в воздухногой. Направо поедешь – биту быть, налево – женату, а прямо – навернешься окамень, дурак. Но камня нет, это не Россия, прямо темный лес, там своиприключения. И везде свои мелкие тропки. К примеру, где биту быть, там можновариант, где он сам бьет всех красиво и беспощадно, есть другой – где еголупят, а то и берут в плен, а там прекрасная дочь хозяина замка… Где женату,там тоже уйма возможностей, а если ломануться в темный лес, то это же орки,огры, эльфы, гномы – красота!..

С какой лекции надо перейти с текстовых книг на импатику?..Литература, как жанр… или это не жанр?.. ладно, неважно, что это, но будемчестными – умерла. Как отмерли когда-то актуальные и необходимые в жизниобщества наскальные рисунки. Да-да, они были жизненно необходимы: от простыхмишеней для подготовки будущих охотников до священных символов, объединяющихплемя в единое целое, дающих цель и смысл бытия, объясняющих мир, плюс –краеугольный камень для всех видов будущего искусства. Да, хватает чудаков, чтообъявляют наскальные рисунки или черно-белое кино времен Чарли Чаплина – верхомискусства. Но чудаков и сумасшедших хватало всегда, однако прислушиваться к нимсмешно и самоубийственно. Литература книжная умерла, как умерли кареты, какперестали существовать фабрики по производству кнутов, хомутов, оглоблей,уздечек, тележных рессор… но я сам прибью того, кто это скажет вслух примилейшем Томберге. Одно такое кощунственное заявление способно подвести его ктретьему инфаркту, так что будем делать свое мерзкое и прогрессивное деломолча.

Звякнул телефон, доложил с ходу:

– Томберг.

Вообще-то этой утилитой пользоваться запрещено, она нарушаеткакие-то права звонящего, но я упрямо держусь мнения, что мои права нарушаютеще больше, когда звонят, когда хотят и кто изволит. А если кто ипоинтересуется, не побеспокоил ли меня, не занят ли я чем-то важным, то это ужепотом, в разговоре.

– Контакт, – бросил я, и сразу же щелкнулоневидимое реле. Я нарочито оставил этот звук, мол, с этого момента материтьсяниззя, уже в эфире.

Из динамиков раздалось:

– Володенька, это я, Томберг!.. Прости, что беспокою,но ты говорил, что у тебя есть какая-то особая энциклопедия…

– Да никакая не особая, – ответил я, – простополная и постоянно пополняемая.