Нора Вебстер - Колм Тойбин

— Пианист перелицевал на свой лад вступление к “Последней розе лета”, а Шуберта мне даже не дали исполнить.

— Кто был за роялем?

— Маленький хорек в костюме.

— Это Лар Фарлонг. Он уже проделывал такое кое с кем из моих знакомых.

— В общем, я надеюсь больше с ним никогда не встретиться.

— Он полный псих, это каждый знает.

— Псих, говорите?

— Именно. Давайте выпьем кофе с пирожными и подумаем, что сказать Лори О’Киф. Вы для нее находка.

* * *

Вернувшись домой, Нора застала там Джима и Маргарет, которые беседовали в дальней комнате с Фионой.

— Мы только что говорили о Донале, — сказала Маргарет. — Я встретилась с Фелисити Барри, она логопед и работает в нескольких школах, включая колледж Святого Петра в Уэксфорде, а у них чего только нет, даже фотолаборатории и фотокружок. И многие мальчики выпускаются с превосходными оценками.

— Это школа-интернат? — уточнила Нора.

— Я с удовольствием все оплачу, особенно логопеда.

— Донал говорит лучше, иногда.

— А потом хуже, — сказала Фиона.

— А с ним обсудили? — спросила Нора.

— О, конечно, — ответила Маргарет и тут же заметила ее раздражение. — Я хочу сказать, что он как раз собирался поговорить с тобой.

— Сомневаюсь, что он приживется в интернате. Он в чем-то старше ровесников, а в чем-то младше.

— Общество сверстников может пойти на пользу, — заметила Маргарет.

Нора подумала, что без прямого участия Донала такой разговор не возник бы. Он постоянно общался с Маргарет, когда ходил к ней печатать снимки, разговаривал и с Фионой. Они расспрашивали его о нем самом, а Нора никогда не задавала подобных вопросов, но ей почему-то казалось, что она ближе к нему и он зависит от нее в вещах, которых никому не понять. Он подмечал и впитывал то, на что другие не обращали внимания, и Норе сдавалось, что он разделял ее чувства уже потому, что жил рядом. Ему уже пятнадцать, через два года отправится в Дублинский университет. Возможно, ему следовало пораньше проститься с домом, приобрести опыт и избавиться от надобности переживать за нее, но она так не думала. Доналу нравилась свобода, которую она ему предоставляла, нравилось, что она считает его взрослым. Она знала, что у его интересов глубокие корни и очень личные причины, что ему тяжело дается рутина, подневольность и невозможность побыть в одиночестве.

На следующий день Нора поговорила с сыном и поняла, что он хочет именно этого. Занятия с логопедом, фотодело. Она постаралась обрисовать, каково это — ночевать в общежитии, подчиняться бесчисленным правилам и установлениям, прописанным для каждой мелочи. Нора говорила осторожно, потому что Донал встретил в штыки ее попытку настроить его против интерната. Ей вовсе не хотелось, чтобы Донал или кто-то еще посчитал, будто она от него зависит и хочет, чтобы они с Конором еще на два года остались за стенкой от ее спальни. Донал скорее передумает, если не мешать ему. В понедельник Нора нашла телефон Фелисити Барри и позвонила ей из автомата на Бэк-роуд, но никто не ответил. Она подумала, не написать ли ей, спросить, можно ли привести Донала в частном порядке. Давно следовало так поступить.

После этого Нора бессильно наблюдала, как идея интерната постепенно обретает плоть. Хотелось бы ей знать, откуда она возникла и кто предложил ее первым. Вслух Нора не возражала, но Маргарет догадалась о ее настрое, так как предоставила Джиму сообщить, что на собрании ГАА он встретился с отцом Дойлом, президентом колледжа, и спросил, не найдется ли в Святом Петре места для Донала. Отец Дойл ответил, что будет очень рад видеть в школе сына Мориса Вебстера. Впоследствии Нора выяснила, что Донал раньше нее узнал о встрече с отцом Дойлом.

Они в очередной раз поехали в Карракло и снова сняли домик-фургон, накануне отъезда их навестили Джим и Маргарет. Нора заметила, что Донал не спешит выходить из домика и прислушивается к разговору взрослых. Заканчивался июль, и если в начале сентября он собирается уехать в интернат, то самое время окончательно решить вопрос. Близились сумерки, плавно текла беседа, и Нора поняла, что все уже решено. Она никогда не перечила Маргарет открыто, но в этот раз желание так и жгло ее. Попросит Джима свозить Донала с Конором в Уининг-Пост поесть мороженого, а сама тем временем втолкует Маргарет, что незачем вмешиваться в жизнь ее детей. Правда, Маргарет наверняка ведь полагает себя ни в чем не виноватой и заявит, что готова платить за обучение Донала, как оплачивала учебу Айны, ибо желает только добра. И выйдет, что Нора не хочет, чтобы Донал получил приличное образование, да в придачу неблагодарна и не ценит щедрости Маргарет.

На прощанье договорились, что Джим напишет отцу Дойлу официальное письмо. Они преподнесли это как бы не зная, каким будет ответ, что, как понимала Нора, лукавство. Донала примут в школу, отец Дойл уже сказал об этом Джиму. И Донал уедет в интернат. Нора не знала, могла ли она вообще предотвратить это и может ли что-то сделать сейчас.

Утром они собрали вещи, приготовились к отъезду домой, и она позвала Донала прогуляться. Шагая на пляж по дощатому настилу, занесенному песком, Нора видела, что Доналу неуютно от предстоящего разговора.

— Ты правда хочешь учиться в колледже Святого Петра? — спросила она уже на берегу.

— Н-наверно, д-да, — ответил он.

— Это серьезный шаг.

Они двинулись вдоль воды.

— Я н-ненавижу Христианских Б-братьев.

— Вот как?

— Вообще н-не хочу ни в к-какую школу.

— Осталось всего два года. Ты говорил с Айной об УКД?[65]

Донал кивнул.

— Там сможешь изучать, что захочешь.

— Я хочу изучать фотодело.

— С этим не будет проблем. Там наверняка все для этого есть.

Они молча продолжили путь. Донал подбирал камешки и швырял их в воду.

— У тебя какие-то неприятности с Братьями? — спросила Нора наконец.

Он пожал плечами:

— Т-там все н-неприятно.

— А в интернате будет лучше?

Донал засопел, Нора догадалась, что от расстройства.

— Скажи, у Святого Петра будет лучше?

— П-папа там н-не работал. — Он посмотрел на нее с нескрываемым страданием.

— Разве плохо, что он работал у Братьев?

— Он учил там везде. Я сижу в классе, куда он приходил каждый день.

Донал произнес это твердо, ни разу не заикнувшись. Он расплакался, и Нора обняла его, прижала к себе.

— А н-на меня все с-смотрят и жалеют. И я н-не могу заниматься. И вообще н-ничего делать н-не м-м-могу. И н-ненавижу их всех.