Большей любви не бывает - Даниэла Стил

Алексис очень рассердилась, но он пообещал, что завтра всебудет отлично. Они уезжают в Лондон, там он найдет работу Они проживут в Англиинесколько месяцев, пока здесь все успокоится, а затем вернутся в Калифорнию Ктому моменту Эдвина уже ничего не сможет предпринять.

«А если повезет, Алексис забеременеет», — подумал он.Но и без того пройдет слишком много времени, и родственники не посмеют что-либосделать. Вот тогда-то Малкольм воспользуется своим положением и заживет наширокую ногу, не хуже Джорджа Уинфилда.

Еще до отъезда из Калифорнии Эдвина позвонила Сэму исказала, что все в порядке. Просто Алексис очень обиделась на нее и, никого непредупредив, одна вернулась в Сан-Франциско. Она раскаивается в необдуманномпоступке, а в целом все нормально.

— А Малкольм Стоун? — спросил Сэм. Он не очень поверилее объяснению.

— Бесследно исчез, — ответила Эдвина ипоблагодарила его за помощь.

Она попросила экономку присмотреть за Фанни и Тедди и наутроуехала в Нью-Йорк.

Фанни и Тедди пообещали ничего не говорить Джорджу, если тотпозвонит, и вообще никому не рассказывать о случившемся.

В поезде ожили образы прошлого. Эдвина вспомнила, как врадостном ожидании предстоящего путешествия в Европу ехала с родителями иЧарльзом до Нью-Йорка, где их ждала «Мавритания». Тогда время в дорогепролетело незаметно, а сейчас Эдвина совершенно измучилась наедине с тяжелымимыслями и тревогами.

Прямо с вокзала она отправилась в отель в надежде застатьтам смущенную Алексис и пригрозить Малкольму судом, но вместо них обнаружилалишь письмо, в котором Алексис объясняла, что Малкольм хочет работать в Лондонеи что она уезжает вместе с ним.

Очевидно, сестра совсем потеряла голову, ибо ее не испугалодаже морское плавание. Интересно, понимает ли это Малкольм? А может быть,Алексис ничего не рассказала ему про «Титаник»?

Из отеля «Иллинойс» Эдвина вышла заплаканная и растерянная.Она не знала, что теперь предпринять, стоит ли добиваться возвращения сестры.Что, если Алексис нашла свое счастье, став его женой? А может, она беременна?Что тогда делать? Случись такое, и расторгнуть брак будет значительно сложнее.

Она тихо плакала, сидя на заднем сиденье такси. Машинаостановилась перед «Ритц-Карлтоном», Эдвина расплатилась и вошла в номер, какдве капли воды похожий на тот, в котором она останавливалась одиннадцать летназад.

Как жаль, что теперь в трудную минуту ей не на когоопереться. Ей так нужна помощь… но родители и Филип погибли… Джордж женился…Сэма она знала слишком плохо… Бена ей было стыдно беспокоить… И она понимала,что решение придется принимать самой. Перед ней возникла дилемма: либоподняться на борт парохода и попытаться вернуть сестру, либо отказаться отвсего и вернуться домой. Но Алексис позвонила и сообщила свой адрес —следовательно, она рассчитывала на ее помощь.

Эдвина не спала всю ночь. Она знала, на каком корабле ониуплыли. Можно было послать на его борт телеграмму с просьбой вернуться домой,но едва ли Алексис послушается, ведь, судя по всему, она теперь послушнаяигрушка в руках Малкольма. Однако медлить больше нельзя. Надо было на что-торешаться.

И внезапно, как единственный ответ на все вопросы, передЭдвиной возникло мамино лицо. Уж она-то не растерялась бы. Она бы, нераздумывая, отправилась в Лондон.

В тот же день Эдвина приобрела билет на судно под названием«Париж». Тремя днями раньше Алексис отплыла на «Бремене».

Бледная, притихшая, Алексис сидела в каюте второго класса на«Бремене». Малкольм старался приободрить ее, расписывая, как им будет хорошовместе. Он считал, что она раньше никогда не плавала на корабле, а Алексисутаила от него пережитую трагедию. Малкольм заказал шампанское и, целуяАлексис, представлял себе, какое блестящее будущее их ждет. И плавать они будуттогда только первым классом на более шикарных кораблях.

— Не куксись, малышка, — теребил он Алексис,запуская руку ей под платье, но на этот раз Алексис даже не улыбалась.

Она ни слова не произнесла с самого отплытия, и Малкольм,стоя возле Алексис, чувствовал, как она дрожит.

— У тебя ведь нет морской болезни? — спросил он,пребывая в отличном расположении духа.

Не самая худшая перспектива — заиметь молодую жену, сестрицудиректора киностудии, пусть даже из-за этого путешествия в Европу в кармане неосталось ни гроша На этом пароходе, конечно, чертовски скучно, но немцы любятпосмеяться и выпить, и в случае чего можно перекинуться в картишки, а женувывести в общество.

Но Алексис сразу же легла в кровать, и с ней творилосьчто-то странное. Она лежала, прерывисто дыша, переводила бессмысленный взгляд спредмета на предмет и упорно молчала.

Обеспокоенный Малкольм побежал к стюарду и попросил вызватькорабельного врача.

— Что случилось? — спросил стюард, оглянувшись накаюту. Он сразу обратил внимание на молоденькую жену американца. Они быликрасивой парой, хотя муженек вполне сгодился бы ей в отцы.

— Моя жена… ей нехорошо… нам нужен врач, и быстро!

— Конечно, — улыбнулся стюард, — но, может, япринесу ей чашечку бульона с галетами? Лучшее лекарство от морской болезни. Онараньше плавала?

Но пока они разговаривали, из открытой двери послышался шум,и Малкольм, вбежавший в каюту, увидел, что Алексис в глубоком обмороке.

— Доктора, скорее!

Алексис выглядела ужасно, и Малкольма прошиб холодный пот.Что, если она умерла? Джордж Уинфилд убьет его, и можно будет забыть проГолливуд, блестящую карьеру и роскошную жизнь — все, на что он рассчитывал,решив жениться на малышке Алексис.

Врач пришел сразу же и первым делом спросил Малкольма, небеременна ли его жена и нет ли признаков выкидыша. Малкольм не думал об этом, ипотом слишком уж рано, ибо Алексис была девушкой, когда он в первый раз овладелею.

Он не мог ответить ничего вразумительного, доктор попросилподождать его за дверью, и Малкольм стал расхаживать по холлу, гадая, отчегоэто Алексис так плохо.

Прошло довольно много времени, прежде чем вышелвстревоженный врач. Он поманил Малкольма к себе, и тот, неохотно повинуясь,подошел.

— С ней все в порядке?

— Да. Она будет долго спать, я сделал ей укол. Ониприсели в кресла, и врач посмотрел на Малкольма.

— Вам очень нужно было ехать в Европу? — Докторговорил слишком резко, а Малкольм не мог понять, почему.

— Да, я… я актер… Я собираюсь играть на лондонскойсцене.

Это была очередная ложь. Он не был уверен, найдет ли тамработу. Но что еще он мог сказать доктору?