Смерть по вызову - Андрей Троицкий

– Как вы сказали, друзья? – встрепенулся Ларионов.

– Точно, друзья, – кивнул Гусаков. – Они и есть самые злые враги. Никто не подставит хуже, чем друзья.

– А-а-а, друзья.

Ларионов почесал затылок. Друзья Ирошникова. Вот с кого нужно начать поиск убийцы. Никто не подставит хуже…

* * *

Репортер Женя Кузин ждал Ларионова в закусочной «Сверчок». Ларионов безбожно опаздывал и Кузин успел съесть котлеты с макаронами, выпить сладкого кофе и прочитать фельетон в газете. Отложив газету в сторону, он стал разглядывать улицу, чувствуя, что терпение иссякает и минут через десять он просто встанет из-за стола и уйдет, куда глаза глядят.

– Виноват, – Ларионов материализовался из кухонного чада и упал на стул.

– У меня, между прочим, дел полно, – проворчал Кузин. – Жена целый список настрочила, чего купить. Послезавтра у неё день рождения. А я даже подарок не купил. А скоро женский день – готовь ещё один подарок. Разорюсь. Кстати, могли бы с тобой в редакции поговорить, а не в этой забегаловке. У меня изжога разыгралась.

– Там спокойно не дадут.

Ларионов вытащил из кармана и протянул Кузину завернутые в газету деньги.

– Ведь ваш отдел платит милиции за информацию? – увидев на стене табличку «У нас не курят», Ларионов вытащил и прикурил сигарету. – Милиции вы платите примерно половину бюджета своей редакции. Что я тебе предлагаю? Доплати им ещё и эти деньги. От себя или от редакции, не знаю, как это будет выглядеть.

– И что дальше? – Кузин нерешительно перекладывал деньги из руки в руку. – Ты хочешь, чтобы мои знакомые из милиции заглянули в гнилое дело твоего друга Антона Ирошникова? Потому что Антона съедает любопытство…

– Это не любопытство. Ни сегодня завтра невинного человека посадят или пристрелят при задержании. Кто, по-твоему, должен ему помочь? Нужно познакомиться с его делом, выяснить, что конкретно нарыла прокуратура и милиция. А там посмотрим. Так ты можешь узнать, что там, в этом деле?

– Конечно, могу, были бы деньги. Кстати, откуда у тебя столько денег?

– Это Ирошникова деньги, – Ларионов выпустил дым носом. – Ему подвернулась халтура по медицинской части. Немного он оставил себе, чтобы снять маленькую квартиру подальше от центра, остальное я принес тебе.

– По-моему, это пустые траты. Ирошников заплатит милиции, выбросит деньги, но ничего не узнает больше того, что уже известно.

– Посмотрим. Так ты поможешь?

– Если денег не жалко, помогу, – Кузин, видимо, что-то решив для себя, быстро пересчитал деньги и сунул сверток в карман. – Но учти, это дорогая информация. Ты ведь просишь не суточную сводку происшествий тебе принести. Ты просишь моих информаторов нарушить тайну следствия.

– Праздники на носу, деньги всем нужны. А у ментов тоже жены, любовницы и боевые подруги.

– Возможно, придется доплатить, – Кузин похлопал себя по карману. – Такая информация дорого стоит.

– И много ли нужно доплатить? Будь прокляты эти женские дни и все прочие праздники.

– Еще столько же, – Кузин икнул. – Решай сам.

– Я все уже решил, – сказал Ларионов.

Ночной телефонный звонок не сразу разбудил крепко спавшего Егорова. Повозившись под одеялом, он сел на кровати, поднял трубку, стал голыми ступнями нащупывать шлепанцы.

– Кто это?

Егоров моргал глазами в темноте, пока не догадался включить ночник. Свет тусклой лампочки под матерчатым абажуром показался слишком ярким.

– Простите, что беспокою в такое время, – голос Романова звучал тревожно. – Но решил позвонить сейчас, а не тянуть до утра.

– А который час? – Егоров протер глаза кулаком.

– Половина третьего, – Романов кашлянул. – Мне кажется дело стоит того, чтобы разбудить вас среди ночи.

– Половина третьего? – Егоров просыпался медленно. – Так, можно сказать, уже утро. Я собирался вставать. Уже и тапочки надел.

– Вот и прекрасно, – Романов, видимо, находился не в том состоянии, когда понимают чужие шутки. – Приезжайте. И чем, скорее, тем лучше, – он уже собирался положить трубку, но Егоров опередил его своим вопросом.

– Скажите хоть куда приезжать?

– А, ко мне на дачу.

Егоров встал, накинул халат, заглянул в соседнюю комнату, проверить, не разбудил ли звонок сына. Аккуратно застеленная постель оказалась пустой. Вспомнив, что когда-то он сам был молодым, Егоров отправился в ванную, оттуда на кухню, подогрел чайник и выпил крепкого кофе, решив, что даже срочные дела не делаются с дурной сонной головой. Заперев квартиру, он спустился вниз. Езды до дачи Романова по пустой дороге минут сорок. Он вырулил на освещенный проспект, включил радио. Завтра, вернее уже сегодня, воскресенье, он планировал отоспаться на неделю вперед, но раз не получилось, придется перенести это мероприятие на следующие выходные.

Остановив машину возле глухого забора, крытого черепицей, он выбрался наружу, подошел к воротам, нажал кнопку звонка, назвал в мембрану переговорного устройства свое имя и снова сел в кабину джипа, наблюдая, как металлические створки ворот раздвигаются в разные стороны. Заехав на участок, Егоров остановился рядом с забором, на освещенной квадратной площадке, очищенной от снега. Он выбрался наружу, поеживаясь от ночного ещё крепкого морозца, опустил ключи в глубокий карман шерстяной куртки. За спиной Егорова заработал моторчик, который привел в движение створки ворот, тяжело заскрипели цепи, лязгнули шестерни. Дунул ветер, он бросил в лицо Егорова горсть снежинок, словно сама природа вздохнула в ночи.

* * *

Романов в меховой шапке и длинно грубом тулупе, какие выдают ночным сторожам, белых легких кроссовках, спустился с крыльца навстречу Егорову, пожав руку гостю, показал пальцем куда-то за его спину. Егоров обернулся. Над дачным поселком поднималась бледно-серая заря, занавешенная редким снегом.

– Вот стою тут на крыльце, – Романов поглубже нахлобучил шапку, – рассвет встречаю. Только вино молодости давно перебродило, здесь, – он хлопнул себя ладонью по груди, – остался один кислый-кислый уксус.

– Я подумал, что-то случилось.

– Черт, заснуть не могу, – Романов закурил сигарету. – Лезет в голову всякая ахинея, чушь всякая. А скажите, мой бывший бухгалтер Розов, он мучился перед смертью?

– Он умер мгновенно, возможно, даже не успел испугаться. Он ведь упал с высоты пятого этажа, с верха пожарной лестницы упал. А я стоял под этой лестницей. Едва успел отбежать в сторону, иначе он бы свалился прямо мне на голову.

– И что его понесло на эту лестницу?

– Сам удивляюсь, – Егоров решивил, что всю правду Романову знать не следует. – Полез на самый верх и, видимо, поскользнулся на обледенелой ступеньке. Он испортил мне новые брюки.