Призыв мертвых - Джеймс Баркли

Потом внутрь хлынули воспоминания. Стрелы. Прилетевшие из ночи и оросившие их смертельным дождем. Их. Тех, которые были с ним. Стояли. Смотрели в темноту. Падали. Кровь. Чарик закрыл глаза. Он понял это, потому что свет, который он видел, исчез, хотя это было именно знание, а не ощущение.

Нахлынул страх. Нарастающий, клубящийся ужас затапливал его смятенное сознание. Но не затопил — что-то этому помешало. Снизошло спокойствие, словно некто положил руку на горячий от лихорадки лоб или по-дружески обнял за плечи. Облегчение волной растеклось по его позвоночнику и наполнило изнутри. Чарик снова открыл глаза.

И увидел на небе звезды. И мягкое облачко, которое двигалось по темному небу. И смутный, ласкающий свет. Он ощутил тепло. Легкое покалывание, что возникало где-то внутри и, проходя через спину, распространялось до кончиков пальцев рук и ног. Он почувствовал ветерок на лице.

Чарик открыл рот, и воздух со вздохом вышел из его легких. Он мог вдохнуть еще, но спешить было некуда. Его затопила безмятежность. Наконец Чарик понял, где он, почувствовал вокруг себя объятия, поддерживающие его. Всех их. Потому что он мог ощущать и их. Других, проделавших тот же путь к покою и блаженству, в коем им предстоит пребывать, покуда не придет время их возвращения в землю.

Встань!

Чарик встал. Покалывание, скорее даже вибрация, приходившая откуда-то через ступни, пронизывала его насквозь, создавая ощущение целостности. Другие вокруг него тоже вставали, и он чувствовал по отношению к ним близость, сродни семейной. И знал, что здесь с ними он в безопасности.

Чарик огляделся по сторонам. Он узнал это место. Из воспоминаний. Внизу, у его ног камни были в пятнах: это коснулось его мимолетной печалью. Да, здесь он умер, но теперь восстал для выполнения задачи, которую перед ним поставят.

Воздух перед его глазами, казалось, мерцал. Он помахал руками, чтобы рассеять марево, но ничего не изменилось. Другие вокруг него делали то же самое. Он узнал их. Его семья. В нескольких шагах от него стояла женщина. Стрела торчала из ее живота. И еще одна стрела, сбоку, из шеи.

Но он знал, что теперь стрелы им больше не угрожают. Они избавлены от любой опасности. От тоски, от боли, от страха.

Враги.

Чарик напрягся. Женщина тоже дернулась, как будто услышала то же самое слово, уловила ту же угрозу. Чарик выхватил гладиус, который привычно лег в его руку. Бог нуждался в нем. В том, чтобы он служил Ему после смерти, как служил при жизни до тех пор, пока цикл его не наступил вновь. Это было правильно и хорошо.

Враги внизу. Враги позади вас.

Они двинулись к лестницам, ведущим со стен вниз. Появились и другие, откуда-то из укромных мест, и зашагали через платформу, мимо катапульт и камней. Чтобы победить врагов, тех, которые позади, орудия следовало повернуть. Некоторые занялись именно этим.

Остальных Чарик повел к лестнице. Все его люди как один твердо знали, что следует делать. С каждым следующим шагом зрение его прояснялось, равно как и усиливалось чувство общности с другими. Соединявшая их незримая нить сделалась прочной, как стальной трос. Он не хотел отделяться от них. Никогда. Ибо все они удостоились прикосновения Бога и были благословлены Им на служение за гранью смерти.

Все, кто не с вами, могут пребывать с вами. Призовите их.

Полная ясность.

Чарик спустился по лестнице, проник в помещение. Там был свет. Резкий. Огни. Поднялся шум. Движение. Враги. С ним семеро. А все эти враги должны перестать быть врагами. Должны быть с ними.

Враги. Ваши клинки освободят их.

Конечно.

Враг повернулся к нему. На его лице появилось недоверие — он увидел стрелы, торчавшие из тела Чарика. Враг произнес слова: они были неразличимы и не важны. Чарик двинулся к врагу, остальные, шедшие с ним, тоже. Чтобы призвать врагов к себе. Враг кричал. Выкрикивал какое-то слово, он почти мог его слышать. Враг боялся. Чарик освободит его от страха.

Он поднял гладиус. Враг, отступая, запнулся о стул, упал и распростерся по полу. Вопли в комнате сделались очень громкими, проникая даже сквозь его словно заткнутые паклей уши. Одно слово он даже услышал.

— Чарик!

Он остановился.

Враг.

Чарик нанес удар.

* * *

Адранис открыл глаза внезапно, как от удара. Разбудил его крик, но настоящий или приснившийся, не сообразить. Правда, на соседней койке спал Роберто, и Адраниса это несколько успокоило. Брат, с его огромным опытом походной и лагерной жизни, мигом проснулся бы, случись неладное.

Но тут крик повторился. Казалось, он донесся издалека, наверное, даже из-за моста. Звук был неразборчивый, не исключено, что дурят цардиты.

Впрочем, сна уже ни в одном глазу не осталось, так что Адранис рывком поднялся с койки, натянул сапоги, облачился в плотную шерстяную тогу и набросил на плечи плащ. Глоток свежего воздуха ему не помешает, а с непонятным криком все равно нужно разобраться. Он тихонько прикрыл за собой дверь и двумя шагами преодолел короткое расстояние до лестничного пролета, который вывел его на галерею большого надвратного укрепления, откуда просматривалась вся длина моста.

Благодаря фонарям и огню жаровни на балконе было тепло и светло. Впрочем, в разгаре генастро в Госланде ночи стояли не холодные, и не один Адранис радовался сезону роста после долгого, сурового дуса. На галерее несли дежурство четверо солдат, все смотрели через мост, в направлении ворот на той стороне. Бетон и камень укреплений расцвечивали огоньки, по мосту расхаживали солдаты.

— Все в порядке, центурион? — спросил Адранис. Четыре легионера вытянулись по струнке, Адранис махнул им — «вольно».

— Думаю, да, командир. Были какие-то крики, там, у пограничных ворот, но вроде бы все утихло.

— Я тоже слышал крики.

— Вероятно, из-за карт подрались, то ли еще что, не знаю, — ответил центурион. — Но сейчас все спокойно.

Действительно, все выглядело как обычно. Адранис почувствовал себя слегка по-дурацки. Он, конечно, попытался задать свой вопрос небрежно, но легионеры наверняка поняли: раз командир притащился наверх посреди ночи, видно, его что-то переполошило. Пойдут теперь судачить насчет его слабых нервов, языки у солдат как бритвы. Правда, Роберто говорил, что рядовым не мешает знать: их командирам ничто человеческое не чуждо, но он, скорее всего, имел в виду нечто иное.

С моста подул ветерок и ударил в лицо. То есть это было похоже на ветер. Адранис нахмурился. Ветер обычно дул в поперечном направлении, вниз по течению.

— Ты?.. — начал он.

Воздух застыл. Из-за дальних ворот донесся грохот, мигом вышибивший из головы все мысли. Загромыхало сильнее, потом и вовсе оглушительно, огни дальнего форта потухли, но он увидел, как за миг до этого обращенные к мосту окна и двери выбило наружу и мост осыпало смертоносными обломками. А потом вдоль моста, вырвавшись из ворот, понеслось что-то похожее на темное облако.