Отступница - Уарда Саилло

В Агадире Вальтер попросил меня:

— Дай мне паспорт, я буду хранить его.

Но я уже столько всего доверила ему — мое будущее, всю мою жизнь я отдала в его руки, — что мне хотелось оставить при себе хотя бы доказательство моей идентичности. Кроме того, я так гордилась визой, что мне обязательно хотелось показать ее своим двоюродным сестрам. Эта маленькая зеленая книжечка с моей паспортной фотографией и немецкой печатью являлась моим входным билетом в рай, если таксист из Касабланки был прав.

Дома все уже ждали меня. Комната была затемнена, как всегда, телевизор работал, дядя лежал на диване на спине и, кашляя, курил свою вечернюю сигарету. На полу стоял чайник с горько-сладким чаем жителей пустыни.

— Ну как, есть?

Я стала нагнетать атмосферу.

— Что?

— Ну, виза!

Я держала паспорт в руке, но еще чуть-чуть помедлила, наслаждаясь общим напряжением.

— Н-да, — медленно сказала я, — дело в том, что…

Я сделала паузу.

— Говори уже! — закричали остальные.

— Дело в том, что…

Я уже не могла больше тянуть.

— Да, у меня есть виза.

Лицо Рабии засияло. Джабер сиял. Муна сияла. Али с завистью уставился на меня. Он много раз тщетно пытался получить европейскую визу. Тетя Зайна и кузины улыбались с наигранной радостью.

Дядя Хасан схватил паспорт.

— А ну-ка, покажи!

Он медленно перелистал его, затем нашел визовую печать.

— Вот и прекрасно, — сказал он и засунул паспорт себе в карман. — Но это тебе не поможет, потому что твой жених дал нам маловато денег. Он нарушил договоренность. К сожалению, он не сможет забрать тебя с собой.

Я была потрясена, я чувствовала, как кровь отливает от моих щек. На глаза навернулись слезы, но я заставила себя не плакать. Мои руки дрожали.

— Отдай мне паспорт! — закричала я. — Он принадлежит мне, это мой паспорт и моя жизнь!

Дядя только злобно улыбнулся, затем вышел из комнаты. Никто не сказал ни слова. Мои сестры в ужасе молчали, остальные молчали злорадно. У меня как будто земля ушла из-под ног. За одну секунду дядя Хасан разрушил мое счастье, которое, казалось, уже было у меня в руках.

В эту ночь я снова не могла уснуть от отчаяния. Родственники запретили мне встречаться с Вальтером. Двоюродные сестры держали меня под стражей. Я снова была пленницей своей семьи.

В конце концов я успокоила себя тем, что это, наверное, была последняя демонстрация силы дяди, его последняя отчаянная попытка унизить меня, последняя психическая пытка. Я решила не поддаваться. Я уйду отсюда в любом случае, с паспортом или без него. Сегодня — моя последняя ночь в этом доме.

На следующий день мне удалось бежать. Я позвонила Вальтеру и рассказала, что произошло.

— Черт возьми! — выругался он в трубку.

— Что? — не поняла я. Лишь позже я узнала, что Вальтер всегда ругался на баварском диалекте, когда выходил из себя.

— Я сыт играми с твоей семьей по горло, — сказал он. — Мне это уже надоело. Забудь все это. Забудь замужество. Забудь Германию. Забудь меня. Значит, я улечу назад один.

Я заплакала. Вальтер был моей последней надеждой, я думала, что он еще раз выручит меня из сложной ситуации. Но сейчас и он бросал меня.

В конце концов Вальтер успокоился и, как это было ему свойственно, разработал новый план. Разумеется, определенная роль в нем отводилась бородатым владельцам «Невесты Юга».

— Пожалуйста, отправляйся на фабрику, — сказал Вальтер. — Они тебя там спрячут, пока я придумаю, что я еще могу сделать.

Братья выделили мне маленькую комнатку. Они вместе со мной вознесли молитву Аллаху, и я при этом покрыла голову платком, чтобы не оскорбить их религиозные чувства.

Дядя Хасан явился на фабрику и искал меня там. Но братья отшили его. Дядя даже пошел в полицию и написал донос на Вальтера — за похищение несовершеннолетней. Он не остановился перед тем, чтобы скопировать мою фотографию и передать ее в полицию аэропорта как фотографию разыскиваемого лица, на тот случай, если я нелегально попытаюсь выехать из страны. Похоже, он взялся за дело всерьез. Он понимал, что сейчас нужно давить на все рычаги, чтобы вытрясти из Вальтера большую сумму.

В то время как я пребывала в безопасности на фабрике «Невеста Юга», начались трудные переговоры между дядей Хасаном с одной стороны и Вальтером и бородатыми братьями — с другой. Я узнала об этом лишь на следующий день, когда братья пригласили меня в машину, заехали за Вальтером, и мы вместе отправились на Рю эль-Газуа.

Вальтер снова передал дяде Хасану конверт с деньгами. Дядя пересчитал купюры, затем отдал Вальтеру Паспорт и вышел из комнаты, не удостоив меня ни единым взглядом.

Мои сестры, плача, обняли меня. Однако времени для сердечного прощания не оставалось. Вальтер поторапливал меня, потому что не хотел рисковать — а вдруг дядя Хасан снова придумает какие-нибудь новые дорогостоящие уловки. Тетя Зайна на прощание сунула мне в руку маленький зашнурованный пакетик.

— Это все матери дают дочерям, когда те покидают дом, — прошептала она. — Это должно принести тебе счастье.

Я не доверяла ее подаркам. Возможно, это были какие-нибудь злые чары вуду. Мы еще не выехали с Рю эль-Газуа, как я вышвырнула этот пакетик из машины на улицу, где я перенесла столько страданий и потеряла столько надежд.

Когда мы проезжали мимо оливкового дерева на углу, я еще раз обернулась назад и окинула взором пыльную площадь перед нашим домом, синюю входную дверь, белье, вывешенное для проветривания из окон, лавку столяра Саиди и соседей в джеллабах.

Я никому не махала рукой на прощание, не зная, вернусь ли я сюда когда-нибудь. Однако в этот момент я не ощущала и предвкушения счастья, которое ожидало меня в холодной стране по ту сторону моря и гор.

В Германии для меня тоже все складывалось не так просто. Эта страна подготовила для меня тяжелые испытания, но ни одно из них не могло сравниться с той судьбой, что лишила меня детства. И в конце концов я снова обрела там внутренний покой и свое счастье.

Когда я три года спустя снова приехала в Марокко, я уже была другим человеком. Я развелась с Вальтером, семейная жизнь с ним все же не сложилась. У меня был маленький сын, а я стала взрослой, уверенной в себе, сильной. Европейка с арабским сердцем.

…На перекрестке нашей улицы с большой дорогой стоял какой-то молодой человек и чего-то ждал. Это был Мохсин, моя первая любовь. Я была потрясена и растрогана.

— Уарда, — сказал он, — я слышал, что ты покидаешь нашу страну. Я желаю тебе всего хорошего.

Он поцеловал меня в щеку. Однако затем его оттеснили в сторону две высокие худощавые девушки, жившие недалеко от нас. Они предупредили меня: