Лицо под вуалью - Рут Ренделл

Клиффорд сделал шаг назад, увидев его. Он посмотрел мимо массивной фигуры старшего инспектора, и когда увидел Бёрдена, улыбнулся. Вексфорд рассматривал его и потрясенно молчал, так как Клиффорд был весь в крови. Его серая рубашка и вязаный пуловер, куртка на молнии и серые фланелевые брюки, полосатый галстук и серые носки, и даже туфли на шнуровке – все было залито кровью, местами запекшейся, а местами еще влажной и блестящей. А Клиффорд с улыбкой шагнул через порог в прихожую, и никто его не остановил, пока маленький мальчик не вышел из гостиной, и Майкл, подхватив его на руки, закричал:

– Не дайте ему это увидеть! Ради бога, не дайте ему увидеть!

Кресло водителя в машине матери, которое всегда служило Клиффорду странным убежищем, святилищем и местом его невообразимых размышлений, покрылось пятнами крови с одежды. Легко напрашивалась аналогия с маткой, но Вексфорд прогнал ее от себя. Несмотря на то что было темно и стоял туман, он приказал накрыть сиденье и руль, который тоже был весь в засохшей крови, перед тем как машину увезли на буксире. Теперь они сидели в первом из полицейских автомобилей сопровождения – Клиффорд между Вексфордом и Бёрденом – и ползли сквозь туман. Фары машины Дональдсона посылали вперед две зеленых полосы радужного света, которые через несколько футов тонули в серой вате тумана. Едущий за ними водитель держался поближе к тормозным огням машины Дональдсона, третий шофер следовал за вторым, и все они двигались со скоростью примерно пятнадцати миль в час.

Теперь Клиффорд получил Майкла в свое полное распоряжение – тот стал его пленником-психотерапевтом, – и выражение на его лице было одновременно безмятежным и безумным. За чудовищную цену он получил то, чего хотел. Он говорил. Говорил без умолку, иногда поднимая свои окровавленные руки, которые измазали кровавыми пятнами дверь Бёрдена. Его обкусанные ногти почернели от крови, и он вертел их и рассматривал с удивлением и удовольствием. Он уже рассказал Майклу, что сделал и – насколько позволяло понять его сознание – почему поступил так. Но он повторял одно и то же, будто наслаждался звуками своего собственного монотонного, а теперь размеренного и почти самодовольного голоса:

– Она отправила меня на чердак, Майкл. Она думала, что может запереть меня, как делала, когда я был маленьким. Я должен был подняться туда и принести ей лампу. Та, что в столовой, сломалась, провод порвался, и она велела принести ей одну из ламп, которые принадлежали деду и бабке. Но я хитрый, Майкл, я вообще умнее ее, у меня мозг лучше. Я знал, что она бы скорее сидела в темноте, чем воспользовалась чем-то из вещей сверху. Она бы не стала пользоваться лампой, которая светила матери отца.

Бёрден отвечал Сандерсу взглядом, который на первый взгляд ничего не выражал, если не знать инспектора так хорошо, как знал его Вексфорд, – он понимал, что Майкл старается справиться с отчаянием.

– Дело в том, что она хотела помешать нашим с вами встречам, – продолжал молодой человек. – Когда она сказала мне, что звонила вам насчет наших встреч, когда она мне это сказала, я пришел в ярость. Но не выдал своих чувств, я сдержался, я даже ничего не ответил. Я пошел наверх, как послушный маленький мальчик. Конечно, тогда я не знал наверняка, что она замышляет, и спросил себя: почему она идет за мной, если попросила меня что-то ей принести? Если она тоже собирается подняться наверх, то почему не может принести лампу сама?

Выдавливая из себя слова, голосом, непохожим на его собственный, Бёрден спросил:

– И что… что ты сделал, Клиффорд?

Он ведь предостерегал его. Этот странный ритуал произошел в прихожей собственного дома Бёрдена: Клиффорд с удовольствием показывал на отдельные пятна крови на куртке, рубахе и брюках и начал свои признания голосом невинного ребенка, а Майкл тем же сдавленным голосом произнес положенные слова: «Вы не обязаны говорить ничего в ответ на обвинение, но все, что вы скажете…»

Теперь Клиффорд продолжал тем же веселым, доверительным тоном:

– Это была не та комната на чердаке, дверь которой пришлось выломать мистеру Кэрролу. Мы так и не починили ее. Там находятся фотографии. Это та комната, где стоит мебель из спальни. – Он приблизил свое лицо к лицу Бёрдена и произнес интимным тоном, как человек, который знает все тайны души: – Вы знаете, что я имею в виду.

Дональдсон резко затормозил, так как они внезапно оказались перед фарами огромного грузовика. Этот грузовик вез оборудование для земляных работ, краны и экскаваторы, которые маячили подобно динозаврам в волнах тумана. Полицейский конвой протиснулся мимо грузовика – к тому времени они уже миновали Сандиз и ехали по узкой дороге, которая вела только к дому Сандерсов и коттеджу фермера. Туман заполнил канал между двумя высокими живыми изгородями и висел над головой, как темное, упавшее облако. Они уже находились недалеко от входа. Дональдсон полз вперед – один или два раза он останавливал автомобиль, словно пес, принюхивающийся и по запаху находящий дорогу к знакомым местам. Казалось, что здесь, в самом невероятном месте, в низине речной долины, туман немного приподнялся, так как стала видна высокая стена живой изгороди и дерево, похожее на огромную фигуру с поднятыми руками.

Клиффорд ни разу не взглянул в окно. Казалось, ему нужно было смотреть только на лицо Бёрдена. Он произнес так, будто вел непринужденную беседу:

– Там лежали все эти матрасы, одеяла и прочие вещи. Думаю, вы помните, я вам тогда показывал. И лампа тоже была там, как она и сказала. Она умная, она знает, что подробности должны быть правильные. Но кое-что она забыла. У лампы была старая вилка, старомодная, без заземления, старая вилка на десять ампер без заземления. Это было так абсурдно, что я едва не рассмеялся вслух, только тогда мне не хотелось смеяться, Майкл…

Просвет в живой изгороди был найден, и Дональдсон осторожно свернул в него. Под шинами захрустел гравий. Перед ними возвышалась стена из листьев, большой прямоугольник из темных свисающих растений. Сандерс наконец повернул голову и безразличным взглядом окинул свой дом.

– Она подошла ко мне сзади, – стал рассказывать он дальше. – Двигалась она очень тихо, но я уже был готов. Странно, правда, Майкл? Она – загадка, она прячется под маской и медленно скользит, как все таинственные люди. Но я ее знаю, и я понял, что она собирается сделать, это было так очевидно. Ее рука потянулась к ручке двери, чтобы вытащить ключ, а я стоял там с той старой лампой в руках…

– Пойдем, Клиффорд, – сказал Бёрден, – мы приехали.

В воздухе чувствовалась сырость, и пока Вексфорд шел к входной двери, Майклу казалось, будто холодная, мокрая рука гладит его по лицу. Доктор Крокер вылез из второй машины вместе с Прентиссом из команды осмотра места преступления, и с ними был новый фотограф, которого Бёрден не узнал. Клиффорд не отходил от него ни на шаг, держался вплотную, почти прикасаясь к нему. «Если б он действительно дотронулся до меня, – подумал инспектор, – я мог бы закричать от ужаса, хотя изо всех сил постарался бы этого не сделать». Ему и так уже достаточно неприятно было знать, что после этой кошмарной ночной поездки некоторое количество крови прилипло к его одежде. Он понимал, что ему придется сжечь все, с чем она соприкасалась.