Однажды на краю времени - Майкл Суэнвик

Лиза от ярости стала серой.

– Ты меня слышишь? Это ведь ты настучал на Кришну, так?

– Что ты несешь? Что за дурь у тебя в голове, если… – Он с трудом справился с собой. Нет смысла отвечать истерикой на истерику. – Тебя не касается, что связывает или не связывает меня с Измайловой. – Он обвел взглядом компанию. – Вы не заслуживаете, чтобы я вам говорил, но Кришна работает над лекарством. Если какие-то мои слова или действия помогли вернуть его в лабораторию, пусть будет так.

Она с надменной улыбочкой спросила:

– А как ты оправдаешься за донос на Познера?

– Я не…

– Все уже слышали! Ты сказал ему, что намерен отправиться прямиком к своей драгоценной Измайловой со своими снимочками на шлем.

– Послушай, Лиза… – начал Такаини.

Она отмахнулась.

– А ты знаешь, что сделал Познер? – Гюнтер погрозил пальцем Лизе. – А? Знаешь? Он избивал женщину! Аню! Он избивал Аню у всех на виду!

– Ну и что? Он ведь один из нас. Не какой-нибудь вонючий, пускающий слюни пустоглазый тронутый зомби!

– Ах ты сука! – Гюнтер в ярости потянулся через стол к Лизе. – Я тебя убью, честное слово!

Он метнулся вперед, и народ шарахнулся от него, началась суматоха. Познер протиснулся к Гюнтеру, встал перед ним, растопырив руки, мужественно выпятив челюсть. Гюнтер кулаком ударил его в лицо. Познер ошеломленно пошатнулся. У Гюнтера заныли костяшки пальцев, но чувствовал он себя на удивление хорошо. Если все вокруг сошли с ума, почему ему нельзя?

– Только попробуй! – выкрикнула Лиза. – Я с самого начала поняла, что ты из этих.

Такаини утащил ее в одну сторону, Гамильтон, обхватив Гюнтера за плечи, оттянула его в другую. Двое друзей удерживали Познера.

– Я тобой по горло сыт! – заорал Гюнтер. – Дешевка!

– Вы слышали? Слышали, как он меня назвал!

Их, вопящих, поспешно вытолкали в противоположные двери.

– Все в порядке, Гюнтер. – Бет запихнула его в первую попавшуюся нишу. Он свернулся у стены и лежал, закрыв глаза и дрожа. – Все уже хорошо.

Но ничего хорошего не было. Гюнтер внезапно понял, что, кроме Екатерины, у него не осталось друзей. Настоящих друзей, близких друзей. Как это вышло? Как будто все вдруг стали оборотнями. Те, кто не потерял разума, все равно были чудовищами.

– Я не понимаю.

Гамильтон вздохнула:

– Чего ты не понимаешь, Уэйл?

– Как люди… как мы все относимся к затронутым. Когда Познер бил Аню, рядом были еще четверо скафандров, и ни один пальцем не пошевелил, чтобы его остановить. Ни один! И я тоже такой, что толку притворяться, что я лучше других! Мне хотелось пройти мимо, как будто я ничего не видел. Что с нами происходит?

Гамильтон пожала плечами. Темные короткие волосы, простое круглое личико.

– Я в детстве ходила в довольно дорогую школу. В каком-то классе они нам устроили один из этих экспериментов, которые якобы обогащают личность. Знаешь? Дают жизненный опыт. Нас разделили на две группы: «заключенные» и «охрана». «Заключенным» не полагалось покидать отведенные им помещения без дозволения «охраны», «охрана» получала более вкусные завтраки… все такое. Очень простые правила. Я была в «охране».

Мы почти сразу начали помыкать «заключенными». Мы их толкали, орали на них, заставляли строиться в шеренги. Самое поразительное, что «заключенные» нам это позволяли. Их было пятеро на одного «охранника». И нам даже не было позволено делать то, что мы делали. Но ни один из них не пожаловался. Никто из них не встал и не сказал: «Нет, вы не смеете этого делать». Они поддерживали игру.

А через месяц эксперимент свернули и провели семинар по его результатам: истоки фашизма и тому подобное. Почитай Ханну Арендт[20]. Тем все и кончилось. Если не считать, что моя лучшая подруга навсегда перестала со мной разговаривать. Я, понятно, не могу ее винить. После того, что я сделала.

Что я на самом деле поняла? Что люди играют ту роль, которая им досталась. Они делают это, не сознавая, что они это делают. Возьми любое меньшинство, объяви их на особом положении, сделай из них «охрану» – они станут играть «охранников».

– Так что же делать? Как нам вырваться из тех ролей, которые мы играем?

– Если б я знала, Уэйл. Если б я знала!

Екатерина перебралась в нишу на дальнем конце нового туннеля. В этом туннеле не было других помещений, так что ей обеспечили некоторое уединение. Подходя, Гюнтер расслышал через свой трансчип перебиваемый помехами голос:

– …Сообщают об нанесенном ударе. Официальный представитель в Каире запросил… – Передача прервалась.

– Ого! Вы восстановили… – Он осекся. Будь радиосвязь восстановлена, он знал бы. В Центре об этом заговорили бы. А значит, радиосвязь и не была полностью прервана. Просто КУП контролировала прием.

Екатерина посмотрела на него. Лицо было заплаканным, но она уже взяла себя в руки.

– «Швейцарской Орбитальной» больше нет! – прошептала она. – Они забросали их всем, чем только можно, от программных бомб до алмазного щебня. Разнесли верфи в пыль.

Видение множества погибших помешало ему услышать следующую фразу. Он опустился на лежак рядом с ней.

– Но это значит…

– Не осталось кораблей, на которых можно до нас добраться. Да. Если какой-нибудь корабль не находился в это время в пути, мы застряли здесь.

Гюнтер обнял ее. Она как будто озябла и дрожала. Влажная кожа покрылась мурашками.

– Когда ты в последний раз спала? – резко спросил он.

– Я не могу…

– Ты на подключке, да?

– Мне нельзя спать. Пока нельзя. Потом.

– Екатерина, энергия, которую дает тебе подключка, не даровая. Она выкачивается из твоего же тела. Когда ты отдыхаешь, она восстанавливается. Но если ты непрерывно используешь подключку, то можешь довести себя до комы.

– Я не… – Она запнулась и смешалась, в глазах мелькнула неуверенность. – Наверно, ты прав. Мне не мешало бы отдохнуть.

Ожила КУП:

– Штат девять сооружает радиоприемник. Езуми им позволила.

– Дерьмо, – выругалась Екатерина, подскакивая. – Мы можем им помешать?

– Действия против проекта, пользующегося всеобщей популярностью, подорвут ваш кредит доверия, терять который вы не можете себе позволить.

– Ладно. Как свести к минимуму?..

– Екатерина, – напомнил Гюнтер, – ты собиралась поспать.

– Секундочку, малыш. – Она похлопала по лежаку. – Ты приляг здесь и подожди меня. Ты и вздремнуть не успеешь, как я разберусь и вернусь. – Она нежно поцеловала его, чуть задержалась. – Все в порядке?