Обольститель - Виктория Холт

— Чтобы узнавать о моих действиях? Для этого достаточно читать газеты.

— И для других целей тоже. Он хочет направлять ваши поступки. Пытается положить конец вашим визитам сюда.

— Ему никогда этого не сделать.

— Иногда яд действует медленно, но в конце концов может убить. Я знаю, ваш отец недоволен тем, что вы бываете у нас. Он ненавидит Камберленда за то, что герцог женился на мне. Король не простил его. И он возмущен тем, что вы посещаете наш дом. Он хочет прекратить это.

— Он не приказывал мне избегать вас.

— Да, потому что он понимает, что не может это сделать. Если вы откажетесь подчиниться, люди будут на вашей стороне. Фокс или Шеридан упомянут это в парламенте. Народ не желает, чтобы с вами обращались, как с младенцем.

— Этому я буду сопротивляться всеми средствами.

— Король хочет, чтобы вы жили так же, как он. Рано ложились, рано вставали. Пили только лимонад, развлекались лишь партией в триктрак. Племянник, вам повезло иметь двух Святых Отцов — одного на небесах, другого на земле.

— Он знает, что бесполезно заставлять меня вести такую жизнь, какую ведет он.

— Леди Целомудрие... Утрата говорила с вами о ваших визитах к нам?

Принц заколебался.

— О, вы слишком благородны, чтобы отвечать, но, конечно, она делала это. Вот причина ваших проблем. Она хочет, чтобы вы держались подальше от нас, потому что этого желает король. Он даже готов смириться с тем, что вы содержите любовницу, только бы вы перестали бывать здесь и порвали дружбу с вашим дядей, мною, Фоксом и Шериданом.

— Ничто не заставит меня прекратить дружеские отношения, которые я ценю больше всего. Не хотите ли вы сказать, что король встречался с Утратой...

— Я не думаю, что король посещал Корк-стрит или что вашу любовницу вызывали в Сент-Джеймс или Кью. Но существуют разные способы обмениваться сообщениями; я точно знаю, что хоть королева и сожалеет о вашей связи с актрисой, она понимает, что вы не первый наследник трона, содержащий любовницу. Ваши политические взгляды и дружба с его братом беспокоят короля сильнее, нежели ваша личная жизнь.

— Это действительно так?

Она умоляюще коснулась его руки.

— Не верьте мне, пока сами не убедитесь в этом.

— Я проверю это. Спрошу ее, выполняет ли она задание короля.

— Она будет все отрицать. Представьте себе ее. «Ты думаешь, что я позволила бы себе стать шпионкой короля?» Герцогиня положила руки себе на горло и посмотрела прямо перед собой, безупречно имитируя Утрату. «Думаешь, что я стала бы интриговать против человека, ради которого оставила мужа, дом и ребенка?» Сходство было безжалостным; принц испытал стыд, однако не рассердился, хоть ему и следовало сделать это. Он ощутил нечто похожее на облегчение. Ему показалось, что дверка клетки, в которой он находился, медленно открывалась для бегства — на этот раз он сам повернул ключ.

Герцогиня тотчас поняла его настроение.

— Не вините ее слишком сильно. Она, естественно, хотела угодить королю. Если бы благодаря этому ее любовная связь стала бы вызывать меньшее раздражение в высших сферах, она бы испытала огромное облегчение.

— Это действительно тревожная мысль,— сказал принц.— Но мне кажется, что ваша забота о моем благополучии, возможно, привела вас к ошибочному выводу.

Она счастливо улыбнулась.

— О, надеюсь, это так. Ваше счастье для меня важнее всего. Я действительно хочу, чтобы все было хорошо. Король может отлучать от двора нас, если ему это угодно. Кто рвется в Храм Добродетели? Но если вы лишите нас вашего общества... тогда в Камберленд-хаусе объявят траур.

— Вам очень пойдут черные и пурпурные цвета,— улыбнулся принц.

— Но улыбка мне больше к лицу.

— Дорогая тетя!

— Я вас ничем не обидела? Не проявила чрезмерную прямоту?

— Вы не способны обидеть человека.— Тогда я счастлива. Но будьте бдительны, принц Уэльский.

Он обещал ей это.

Он пребывал в задумчивости, когда ему представили Грейс Эллиот. Однако он не мог не отметить ее привлекательность. Ее внешность волновала. Но он продолжал размышлять об Утрате, возможно, получившей послание из королевского двора. Мог ли это сделать Мальден? Нет, Мальден — верный друг. Однако если бы король приказал ему передать Утрате его пожелание, кто смог бы обвинить Мальдена?

Тревожная мысль. Шпионы в том самом доме, который служил ему убежищем!

Он танцевал с Грейс. Хвалил ее умение танцевать и красоту.

Она искусно дала понять, что обладает также другими талантами и готова продемонстрировать их принцу. Он чувствовал это, но его отношение было неясным; Грейс также не собиралась тотчас прыгнуть к нему в постель.

* * *

На следующий день принц появился в доме на Корк-стрит; его голова была полна обвинений, которые он услышал вчера вечером.

Утрата провела бессонную ночь; после ухода принца она мысленно повторила все сказанное и вспомнила те дни, когда он старался проводить с ней все свободное время и покидал ее лишь по крайней необходимости. Теперь он просто заявлял, что отправляется в Камберленд-хаус или Девоншир-хаус, куда Утрату не приглашали.

Она думала, что герцогиня Девонширская могла бы стать ее другом — когда Утрата находилась в долговой тюрьме, эта женщина помогла ей. Но если герцогиня была готова помочь бедной талантливой женщине, то она не хотела принимать в своем доме актрису. Утрату это возмущало; вместо того чтобы тактично намекнуть принцу на свое желание посетить Девоншир-хаус — ее просьба была бы немедленно удовлетворена,— Утрата пыталась затмить своим блеском герцогиню в таких общественных местах, как «Ротонда», «Пантеон» и «Рейнлаф». Она появлялась там одновременно с герцогиней в ярких, эффектных, бросающихся в глаза платьях, привлекая к себе внимание и стараясь отнять у Джорджианы титул законодательницы мод.

Когда Утрата, столкнувшись лицом к лицу с герцогиней, поклонилась ей, Джорджиана посмотрела сквозь нее, словно там никого и не было; все заметили этот щелчок по носу.

Утрата помчалась домой в слезах, проклиная свое положение и сожалея о жертвах, принесенных ею ради принца; она продолжила эту тему, когда принц приехал к ней.

После этого разговора, едва не закончившегося ссорой, Утрата встревожилась. Она лежала на кровати, думая не столько о своем ребенке, сколько об изменившемся отношении к ней принца. Об одном она отказывалась думать. Каждый раз, вспоминая о нем, она гнала от себя эти мысли. Долги. Она не знала, сколько была должна, но догадывалась, что сумма эта значительная. Прием гостей на Корк-стрит стоил огромных денег; на платья ушло, верно, целое состояние; она боялась подумать о счетах за вино — принц и его друзья пили много. Нет, она не решалась думать о деньгах. Пока принц любил ее, они не имели значения.