Когда нет выбора - Ольга Гусейнова

– Приятно слышать, что наших детей ты уже защищаешь и любишь, – опять прервал меня Тарий, теперь оставшийся довольным. – Тогда вообще не вижу причин откладывать их появление или зачатие.

Пока я в смятении решала, что ответить на столь конкретное заявление, черный ушастый проныра пару раз дернул ушами и потянулся, слегка потерся о мою грудь своей, пробуждая ответное желание.

Я же в качестве протеста – ведь меня сейчас провели как младенца – уперлась ладонями ему в плечи и проникновенно заявила:

– Ты слишком много от меня требуешь сразу и нахрапом, а сам пока ничего не дал и не уступил.

Прищурив бриллиантовые глаза, Тарий, провокационно потершись о мое тело, пытаясь лишить меня остатков здравого смысла, игриво прошептал, обдавая жарким дыханием:

– Есения, мне вообще много не требуется. Ласковое слово, теплая постель с тобой вместе и…

– …безграничная власть! – ехидно закончила я.

Возмущаться или отпираться не стал. Положив ручищу мне на грудь и, мягко сминая ее, уверенно проскрежетал:

– Я такой, какой есть! Меня не изменить, но я постараюсь учитывать твое мнение…

От того, что мужчина, которому «много не требуется», руками и губами начал вытворять с моей грудью, я снова захотела его… внутри себя, не в силах сопротивляться силе нашего желания. Но его замечание…

– В том, что ты учтешь мое мнение, чтобы потом обдурить или подмять, как раз не сомневаюсь. Но учти, я тоже не буду твоей марионеткой или бессловесной куклой.

Тарий, приподнявшись, устроился у меня между бедер и заполнил собой. Услышав мой стон удовольствия, прерывисто дыша, вкрадчиво сказал:

– Есения, ты в сравнении со мной – младенец. Лучше не играй в подобные игры. Я все равно буду сверху!

Я скорее выдохнула, чем сказала:

– А я поспорю! Вдруг тебе понравится и снизу? Для разнообразия…

После слова стали лишними, мы вновь боролись за жизнь, не было нежности. Мой теперь собственный илишту слишком нуждался во мне, слишком долго ждал и слишком хотел и сейчас лишь брал, забирал все, без остатка. Но удовольствие, которым он заражал меня, заставляя подчиняться желанию, позволило и самой получать, разделять, сгорать от наших ощущений.

Потом, когда мы оба снова достигли вершин удовольствия, настойчиво попросил:

– Посмотри мне в глаза, Есения! Загляни мне в душу…

Сил сопротивляться почти приказу не осталось. Мы слились не только телами, но и душами и взглядами. Именно в этот момент я ощутила полное безграничное единение со своим аннаром. Его триумф и восторг подсказали, что теперь он полностью доволен и спокоен. Вокруг витал наш общий аромат, пропитывая пространство, нас самих и наполняя мои легкие и, казалось, все тело. Я запомню его навечно. И свои синие бездонные глаза, полностью заполнившие зеркальную гладь его души, ярко сияющие… зовущие так, будто бы я оставила там бо́льшую часть своей души… Похоже, обмен завершился…

На этот раз приходила в себя я намного дольше. Какое-то время бездумно лежала, прижавшись к немного влажной от пота мужской груди, и глубоко дышала, ощущая присущий только аннару терпкий, но такой приятный аромат. А он гладил меня по спине и голове – то ли меня успокаивал, то ли себя. Неважно…

– Тарий, это было невероятно! – восхитилась я.

От него пришло чувство удовлетворения и уверенности. Скорее всего, в своих силах он не сомневался, а сейчас лишь убедился. Но говорить что-либо еще или возмущаться его горделивым молчанием сил не осталось. Хотелось спать, что я тут же и сделала: обняла его за шею и, устроив голову на широкой груди, замерла, уплывая в сон. Он тоже замер в ожидании моих дальнейших действий. А меня даже на душ не хватило, я буквально выключилась, как бионик.

Короткий сигнал моего зума совершенно безжалостно разбудил, сообщая о начале нового рабочего дня. Открыв глаза, я обнаружила, что спала под теплым боком у своего мужчины, который во сне недовольно поморщился и… забавно посапывая, продолжил спать дальше, согревая меня лучше забытого на полу одеяла. Ну, раз аннар не спешит вставать, решила тоже полежать и полюбоваться им в приглушенном свете каюты. Снова отметила, насколько контрастирует черная кожа Тария с белой постелью, да и с моей светлой кожей. Не зря мужчины илишту любят белый цвет – должно быть, выглядят в нем просто бесподобно!

Ему что-то снилось, наверное, потому что веки едва заметно подрагивали, а уши подергивались, ну чисто кот с Дерея – огромный и черный. Этих своеобразных и своенравных, но симпатичных животных на Дерей завезли люди во время колонизации. Вот они так же ушами шевелили, очень похоже на гордых и самолюбивых илишту.

Тарий широко раскинулся на кровати, согнув ногу в колене. Интересно, его даже во сне не покидает возбуждение или он прикидывается спящим? Но мужская гордость настолько привлекла внимание, что я потянулась к ней рукой потрогать, однако в последний момент не решилась и отдернула ладонь. Но не отказала себе в удовольствии с восхищением и одобрением еще раз обежать взглядом теперь уже точно мое «движимое имущество» и неожиданно наткнулась на изучающий прищуренный взгляд Тария. Он довольно проворчал:

– Ну и долго ждать буду? Может, ты уже хоть что-нибудь сделаешь и возьмешь дело в свои руки?..

Я усмехнулась, отодвинулась к переборке и облокотилась на нее, при этом с удовольствием наблюдала, как загорается страстью взгляд Тария, устремленный на мое обнаженное тело.

– Знаешь, кажется, я догадалась, кто автор той программы для сексбионика, предлагавшего «ртом, руками или доставай хозяйство, помну немного».

– Ошибаешься, Есения! – Тарий нахмурился, заложил руки за голову и посверлил меня исследующим взглядом. – Такой примитив не по мне!

– Да-а? Ты прав! Не твой стиль, – обняв руками согнутую в колене ногу, я продолжала разглядывать великолепное мужское тело. – Зато более чем уверена, что еще одна фразочка, которую выдавал другой бионик, точно написана тобой.

Аннар приподнял безволосую бровь, а я с придыханием в голосе и деланым подобострастием процитировала:

– «Что желает мой господин? Любое твое желание для меня закон, о сильнейший, мудрейший, сексуальнейший из мужчин. Ты – само совершенство, и я мечтаю исполнить любую твою прихоть».

Тарий почти незаметно взгляду напрягся, но смущение и злость выдали его, позволив увериться в правдивости моего предположения. Я даже развеселилась. Надо же, как пробирает!

– Какая прелесть! Ты? Господин и само совершенство?! – сквозь смех протянула. – Клянусь звездами, это самое невероятное, что я только слышала…

Но дальше посмеяться не вышло, потому что «совершенство» меня вмиг подмял и, нависая сверху, прорычал:

– А я заставлю тебя поверить!

– На это может уйти целая жизнь, мой аннар! – выдохнула я с улыбкой.