Личная жизнь шпиона. Книга вторая - Андрей Борисович Троицкий

Глава 39

Всю следующую неделю Алексей Разин пытался собрать кое-какую информацию о квартире в районе Сретенки, адрес которой он вытянул из Колодного. На первый взгляд двенадцатый дом — обычный островок старой Москвы, собственно, как и весь район Сретенки. Кирпичный, очень узкий, всего один подъезд, вход со двора. Чтобы попасть внутрь, надо пройти арку и повернуть налево. Дом зажат между двумя другими домами, тоже пятиэтажными, но там два подъезда в каждом, и два входа, с улицы и со двора.

Меняя машины, Разин просидел четыре ночи, останавливаясь наискосок через улицу, ниже нужного дома. Иногда выходил на прогулку. Днем ездил сначала в один из гаражей, где менял машину, затем отправлялся на съемную квартиру неподалеку от ВДНХ, чтобы поесть и отоспаться, и возвращался обратно в первых сумерках. Обобщая наблюдения, можно было сделать вывод, что на последнем, пятом этаже в пятнадцатой квартире постоянно никто не живет, но она не пустует и не стоит без дела. Первую ночь ни в одном из окон света не было. Любопытно, что не светились и окна двух нижних квартир. Что еще любопытнее, что свет в окнах соседнего дома, примыкавших к пятнадцатой квартире, — никогда не зажигали. Окна так и остались темными всю неделю, — вряд ли это можно было назвать простым совпадением.

Во вторник днем, перед тем, как уезжать на отдых, Разин зашел в арку, поднялся на пятый этаж, осмотрел каменные пролеты лестницы, чугунные кованные перила. На площадке три квартиры, в углу вертикальная лестница поднимается на чердак. Она достает до люка, запертого на замок. На этаже не было запахов человеческого жилья, пахло сыростью, будто люди тут не жили. Скорее всего, это место используют от случая к случаю для контактов со стукачами, которых нельзя засвечивать, вызывая в контору. Обычно такие квартиры имеют два выхода.

Разин поднялся наверх, постоял некоторое время на лестничной площадке, прислушиваясь к тихим шорохам. Шагнул к двери, точно зная, что в квартире никого нет, нажал кнопку звонка, подождал и снова позвонил. Неторопливо достал отмычки и крошечный фонарик-брелок, который вешал на пуговицу плаща. Он открыл верхний стандартный замок, долго возился с нижним, каким-то особым, импортным, — и решил отступить. Не дай бог, повредить замок, поцарапать его. Эта насторожит Орлова, — тогда жди неприятностей.

Поздно вечером подъехали две машины, вышли какие-то люди и скрылись в арке, через минуту окна пятнадцатой квартиры осветились, шторы задернули. Спустя время, возле дома остановились желтые «жигули». Разин увидел мужчину лет пятидесяти в светлом плаще и модном длинном шарфе, обмотанном вокруг шеи. Он постоял, докуривая сигарету, и свернул в арку. Переулок оказался тихим. С десяти вечера до полуночи мимо проехало не больше десятка машин, прошла парочка запоздалых прохожих.

В начале первого ночи появился тот же человек. Лицо было разбито в кровь, светлый плащ испачкан на груди. Кажется, мужчина не видел своей машины. Неуверенно, как пьяный, пошел вниз по переулку, с тротуара перешел на пустую мостовую и, покачиваясь, побрел дальше. Он плохо ориентировался в пространстве, а ноги заплетались. Когда человек остановился под фонарем, Разин увидел, что нос был сломан, правый глаз распух и закрылся, над бровью рассечение, кровь запеклась на лбу и щеке. Человек постоял, выставил вперед руку, словно слепой, и упал на мокрый асфальт. Разин решил, что бедолаге можно помочь, рядом приемный покой Склифосовского. Но из арки вышли двое мужчин, двинулись вниз, вышли на мостовую. Разин, сидевший на заднем диване, отодвинулся в темноту.

— Эй, земляк, ты где спрятался? — крикнул один из мужчин.

— Вот он, — сказал другой. — Валяется, как падаль…

— Ну, подъем.

Они подхватили человека под мышки, поставили на ноги и уволокли обратно. Спустя часа полтора вышли двое, кажется, те самые. Долго копались в темноте, укладывая в багажник и на заднее сидение чужой желтой машины какие-то коробки. Наконец, сели и так рванули с места, будто за ними черти гнались.

В среду Разин побывал в местной жилищной конторе, предъявив удостоверение старшего инспектора городской пожарной инспекции при Моссовете, получил план поэтажной застройки нужного дома, а заодно уж и дома соседнего. Из чертежей и описаний он узнал, что две квартиры в соседних домах когда-то были соединены проходом — из одной квартиры можно было попасть в другую через дверь. Мало того, двенадцатый дом не был отдельным строением, изначально это была пристройка, флигель десятого дома. Во флигеле помещались квартиры, которые хозяева большого дома сдавали внаем. Изначально верхние квартиры двух домов были объединены, но позже двенадцатый дом стали считать отдельным строением.

* * *

Собственно, в нужной Разину пятнадцатой квартире ответственным квартиросъемщиком числился некий Сергей Нифонтов, шестидесяти восьми лет, там же прописана его супруга и взрослый сын. В смежной квартире соседнего дома ответственным квартиросъемщиком значился некий Валерий Иванович Простаков, там же прописан его пожилой отец. Покопавшись с бумагами, Разин постучал в дверь начальницы ЖЭКа Людмилы Елизаровой, милой женщины, с напускной важностью подсел к столу и сказал:

— Дорогая Люда, пожары бывают не от того, что проводка искрит или окурки не тушат, — сказал он, раскладывая поэтажный план дома на столе Елизаровой. — Они от того бывают, что профилактики электросетей никто не занимается. Что за люди Простаковы? Ну, сын с отцом?

Елизарова улыбнулась кокетливо, куда-то ушла, но скоро вернулась.

— Мои девчонки их не помнят. Я тоже каждого жильца не знаю. Ну, посмотрела: квартплата вносится без задержек. Долгов не числится. Пьянь всякую к себе не водят. Короче, нет к ним претензий. А чего вы интересуетесь? Соседи жалобу написали?

— Вроде того, — кивнул Разин.

— Писателей сейчас много развелось. Пишут день и ночь. Во все инстанции…

Она дала бумажку с телефоном Простаковых и сказала, что больше ничем помочь не может. Однако телефонную трубку Простаковы не брали ни утром, ни вечером, ни ночью.

Следующий визит Разин нанес в местную поликлинику, где, представившись Нифонтовым, не предъявив ни паспорта, ни других документов, запросто получил на руки его медицинскую карту. Из этой довольно толстой рукописной книги в картонной обложке следовало, что в поликлинике по месту жительства Нифонтов, страдающий рядом хронических болезней, не появлялся уже три года. Подшита справка, что он встал на учет в ведомственной поликлинике КГБ по такому-то адресу. Разин отнес карту обратно в регистратуру, решив, что Колодный перед смертью не соврал.

Вечером в среду, на такси приехала хорошо одетая женщина. Она вошла в