Славный парень - Дин Кунц

— Нет, — тут же ответила она, но добавила: — Да. Хочу.

Завибрировал мобильник Крайта.

— Одну минутку, Мэри.

Сев за стол, он обнаружил, что получил текстовое сообщение от группы поддержки. «ВЫ В ДОМЕ КЭРРИЕРОВ? ПОДТВЕРДИТЕ. КАКИМ ОБРАЗОМ СЕМЬЯ КЭРРИЕР ОКАЗАЛАСЬ ВОВЛЕЧЕННОЙ В ЭТУ ОПЕРАЦИЮ? ТРЕБУЕТСЯ ОБЪЯСНЕНИЕ».

Такое вторжение в его деятельность настолько потрясло Крайта, что он вновь перечитал сообщение. Беспрецедентно.

Правило «Не задавать лишних вопросов», которому он подчинялся, относилось и к группе поддержки. Если у него ещё и оставались сомнения, то теперь они рассеялись окончательно: эту Пейкуэтт действительно заказал «Джентльменский клуб».

Но мало того, что они пытались поставить под сомнение его стратегию и тактику. Они следили за ним. Знали, где он находится. Заглядывали через его плечо. Невыносимо.

Вероятно, в синем седане установили транспондер, сигнал с которого улавливался спутником. Когда он остановился перед домом Кэрриеров, чтобы пустить в ход микрофон направленного действия, группа поддержки идентифицировала адрес, а потом соотнесла с тем, что машину он припарковал в двух кварталах от дома Кэрриеров.

Крайт мог найти только одно объяснение всему этому безобразию: «Джентльменский клуб» недавно приписал к группе поддержки какого-то амбициозного молодого человека, и тот превысил полномочия, полученные от боссов.

С выдержкой, которой он не мог не восхититься, Крайт написал властолюбцу короткий ответ: «ОПЕРАЦИЯ ЗАВЕРШАЕТСЯ. ДОЛОЖУ ЧЕРЕЗ НЕСКОЛЬКО ЧАСОВ».

А потом, чтобы напомнить им, что они имеют дело с эрудированным суперменом, который не обязан отчитываться перед мелкими сошками, добавил четыре строки из Уоллеса Стивенса: «ОНИ СКАЗАЛИ: «У ТЕБЯ СИНЯЯ ГИТАРА,/ ТЫ НЕ ИГРАЕШЬ, КАК ДОЛЖНО»./ МУЖЧИНА ОТВЕТИЛ: «Я ИГРАЮ, КАК ДОЛЖНО,/ СИНЯЯ ГИТАРА ВСЕ МЕНЯЕТ».

Отправив сообщение и убрав мобильник, он осознал, что Мэри пристально смотрит на него.

— Что-то не так? — спросила она.

— Ничего такого, чем вам нужно забивать свою прелестную головку.

— Сделка, — напомнила она ему. — Вы заключили сделку с Тимом.

Он поднялся со стула.

— Он придет на встречу, раздетый до трусов. Когда он придет, вы пойдете к ожидающему автомобилю.

На ее лице отразилось замешательство.

— Я не понимаю.

— Когда вы сядете в автомобиль, он пойдет ко мне. Как только вы уедете, я его убью.

Замешательство уступило место ужасу и отчаянию.

— Он покупает вашу жизнь ценой своей, и он покупает этой паскуде шанс спастись бегством. Это похоже на вашего сына?

— Да, — ее глаза заблестели от слез.

— Что же вы за мать, Мэри? Воспитать сына, готового за вас умереть? Каким же извращенным ценностям вы его учили. Вы окрасили новыми красками понятие «властная мать».

Они говорили на ходу (Зоя возглавляла колонну, до предела натянув поводок), направляясь к южному концу парка, где и Тим, и Пит оставили свои автомобили.

— Мишель подарила моим родителям люстру. С медными птицами, образующими круг. Круг — это кольцо. Она сказала: «Я прямо сейчас смотрю на это кольцо, дорогой, и оно дает мне надежду». Она все ещё дома.

— Может, ее увезут в самое ближайшее время, — предположил Пит.

Они шли по траве, чтобы не сталкиваться с катающимися на роликах и бегунами трусцой.

— Я доеду туда за двадцать минут. За двадцать пять.

— А если ее там нет? — тревожилась Линда.

— Она там.

— Возможно. Но, если ее увезут к тому времени, когда ты приедешь к дому, мы не успеем доехать до «Острова моды» к назначенному им сроку.

— «Остров моды» — это ерунда. Нужен только для того, чтобы занять меня и заставить нервничать. Там слишком людное место для чего угодно. И у него нет человека, который наблюдает за бассейном.

— Тут я с тобой согласен, — кивнул Пит.

— А если мы оба ошибаемся?

— Он не убьет ее только потому, что ты опоздал в «Остров моды». Такого рычага, как твоя мама, ему больше не найти.

— Как знать, — засомневалась Линда.

Тим знал, в каком он настроении. Он испытывал и страх, и злость, но они не были определяющими факторами.

Страх поднялся до уровня контролируемого ужаса, злость следовало назвать гневом, и вот первый трансформировался в непоколебимую решимость, а последний — в желание свершить возмездие, воздать киллеру по заслугам. Тим жаждал скорее мести, чем справедливости, но и справедливости тоже. Эмоции такого накала должны были туманить разум и лишать силы, но по мере того, как ужас и гнев нарастали, голова у него только прояснялась и он все острее ощущал как свое тело, так и его возможности.

Это было у него в крови: ясность мысли в критические моменты и предельная целеустремленность, которые он не мог поставить себе ни в заслугу, ни в вину.

— Поедем на моей машине, — сказал Пит, когда они подошли к «Маунтинеру».

— Я поеду один, — возразил Тим.

— Хрен с два. — Линда открыла заднюю дверцу «Маунтинера».

— Она — моя мать.

— Давай обойдемся без этого, большая голова. У меня нет матери. Я думаю, твоя мне понравится. Так что она мне уже дорога.

Зоя запрыгнула.в багажное отделение.

— Перестань, — не сдавался Тим. — Ты не можешь ехать со мной.

— Я же не собираюсь входить в дом, — сказала она. — Я не знаю, что нужно делать в доме, и думаю, что ты как раз знаешь, но не собираюсь сидеть в этом гребаном парке, гадая, что с тобой сталось, слушая, как какой-нибудь наркоман беседует с пальмами.

— Поскольку мы оба знаем, что нужно делать в доме, — вставил Пит, — мы поедем втроем.

— Дом родителей, парень с пистолетом-пулеметом, там будет горячо, — протестовал Тим.

— Мы уже попадали туда, где горячо, не так ли?

Линда захлопнула заднюю дверцу.

— Мы теряем время, — открыла боковую и села на заднее сиденье.

— Хочешь сесть за руль? — Пит протянул Тиму ключи.

— Дорогу ты знаешь.

Тим занял переднее пассажирское сиденье, захлопнул дверцу, «Маунтинер» тронулся с места.

Он попросил Линду дать ему пистолет. Она достала его из сумочки, протянула в зазор между подголовниками.

— Это женский пистолет? — с сомнением спросил Пит.

— Калибр подходящий, — заверил его Тим.

— У него мягкая отдача, — добавила с заднего сиденья Линда. — После выстрела практически не подпрыгивает. Это точно не игрушка.