Там, где горит земля - Александр Поволоцкий

[«Размышления хирурга$1 — книга удивительной красоты, писавшаяся в трагических обстоятельствах. Очень рекомендую её прочесть – А. Поволоцкий]

— Примите его эстафету, — очень серьезно и совсем не по–женски посоветовала Анна. – И несите далее, как бы тяжело не было.

— Да, — согласился Поволоцкий. – Куда мы денемся… Все, что я мог подготовить, я подготовил. Пойдет поток раненых, я буду работать, пока не свалюсь, потом умоюсь холодной водой, уколюсь кофеином и буду работать дальше. Когда проснется дракон…

— Дракон? – не поняла спутница, и медик осознал, что проговорил мысли вслух.

— Да, дракон, — нехотя пояснил он. – Мне так представляется образ будущей битвы. Там, дальше, дремлет дракон. Сейчас он только возится и похрапывает во сне, но скоро проснется и потребует жрать… А нам, на хирургические столы, повезут недоеденных…

— Поэтично, — произнесла Анна, поежившись. – И страшно.

— Да, — односложно согласился хирург и спохватился. – Холодно, поздно уже, вы замёрзли. Пойдемте. Я устрою вам ночлег, если ещё не озаботились.

Так получилось, что ближайшим местом, где можно было переночевать, никого не стесняя, оказался фургончик самого хирурга. Чуть в стороне темнели палатки госпиталя, где тоже можно было устроиться, но Александр глянул на едва заметно светящиеся стрелки часов и решительно сказал:

— Переночуете у меня. Вам места хватит.

— А вы? – спросила Лесницкая. В ночной тьме её лицо было невидимым, оставался только голос, низкий и глубокий.

— А я, как часовой, буду ходить вокруг и охранять ваш сон, мало ли, что может случиться, — весело пообещал медик и процитировал любимого автора:

— «Здесь через полчаса… Ну, через час — атака».

[«Сирано де Бержерак» Эдмона Ростана]

— «Атака? Правда? Будет бой? Я остаюсь!» – сразу продолжила Анна.

— Но… здесь… – Александр произнес следующие строки и сконфузился, вспомнив продолжение.

— Однако, дай мне, Кристиан, хоть умереть с тобой! – завершила Лесницкая неожиданный стихотворный диалог.

— Да–а-а… — Александр в очередной раз смутился. – Ну, в общем, прошу вас, а я останусь снаружи.

Анна сделала лёгкое движение, из‑за темноты медик не понял, какое. Кажется, она повернулась к нему и сделала шаг ближе.

— Вот ведь глупый, — мягко сказала женщина и прикоснулась к его щеке кончиками пальцев.

— Какая тихая, мирная ночь, — произнесла Анна.

— Да, — искренне согласился Александр. Он сидел на откидном стуле, чувствуя, как кровь струится по разгоряченным жилам. Хотелось петь, прыгать, куда‑то бежать, без цели и намерений, просто так, наслаждаясь каждым мгновением жизни.

— Когда я была маленькой, очень любила украинских поэтов начала века. У них такой чистый, певучий слог, язык… Никто не мог так красиво описывать природу. И здесь чудесный рассвет, правда?

Далеко–далеко в полной тишине возникла мерцающая черта желтовато–зеленого цвета, тончайшая паутинка, разделившая равно черные землю и небо.

— Солнце не встаёт на севере, — неестественно ровным голосом промолвил хирург. – Это артиллерийская подготовка.

С каждым мгновением световая линия становилась чуточку ярче, словно действительно краешек солнца зацепился за линию горизонта множеством лучиков и подтягивался все выше.

— Но это ведь… — начала Анна и осеклась.

— Да, это оно, — все так же ровно сказал Александр. — Началось.

Часть 3 — Там, где горит земля

Солдаты сражаются к югу от стены

Те, кто вчера с врагами бились тут,

Сегодня под стеной лежат в могилах.

Но беззаветных воинов семья

Храбра. В краю туманов…

…Далёких жён мужья и сыновья

Сражаются под грохот барабанов.

Ли Бо

Шел второй день сражения.

Штабной автобус трясся и подпрыгивал на ухабах, Томас, машинально закусив губу, взирал на карту, прижатую к столу пластинчатыми зажимами. Внешне он сохранял полную невозмутимость, но внутри нобиль светился от радости, как Эсгарт в День Отца Астера.

— Остановите, — повелительно приказал Фрикке, не поднимая глаз от карты. Автобус немедленно скрипнул тормозами и качнулся, выруливая в сторону от основной колонны. Снаружи отрывисто перекрикивались бойцы охраны, занимая позиции. Ещё дальше что‑то в голос вопил регулировщик, выравнивающий очередную батальонную автогруппу. Томас покрутил головой, разминая затёкшие мышцы шеи. Тело, изнурённое двухсуточным бодрствованием, ныло и жаловалось. Но то была приятная усталость, которая не столько отягощала, сколько лишний раз подчеркивала величину и значимость содеянного.

Томас встал, его взгляд зацепился за небольшой плакатик, приклеенный под самым потолком. Картинка была старая, кажется сороковых годов, на ней строгий солдат в мундире и шлеме, взирал куда‑то вдаль бестрепетным взором. На втором плане призрачный воин в шлеме викингов смотрел в том же направлении, символизируя преемственность поколений и высокого боевого духа. По низу плаката шла короткая надпись в одно слово – «Сражайся!». Рисунок показался Томасу крайне символичным – нобиль добился своего положения в сражениях, и в сражении же вернёт его. Захваченный моментом Фрикке даже поскреб ногтем прямоугольный листок, но тот был приклеен на совесть, став за много лет почти что частью стены.

Томас открыл дверцу и спрыгнул прямо на землю. На мгновение нобилю показалось, что он буквально воспарил над миром, так велико было его воодушевление. Цепким взором Фрикке охватил идущие широким фронтом отряды, готовые развить первоначальный успех начавшейся операции – грузовики с пехотой, артиллерию на механизированной тяге, бронетранспортёры с временно снятыми верхними панелями. Немного в стороне догорал сбитый в самом начале русский дирижабль ПВО. Сарделькообразный корпус воткнулся в землю почти вертикально и торчал, как покосившийся пограничный столб. Обшивка тлеющими кусками облетала на землю, открывая почерневший каркас, похожий на скелет кита.

— Передаем новое местоположение – с этими словами из автобуса высунулся офицер связи. – Ждём донесений.

Томас не снизошел до ответа, экономя слова и не желая тратить их попусту. Он ограничился коротким кивком. Через приоткрытую дверцу слышались приглушенные переговоры штабных офицеров и хриплое бормотание рации. От остановившегося рядом автомобиля связи уже бежал запыхавшийся солдат с телефонной катушкой за спиной, поправляя на ходу сбившийся шлем.

Фрикке поднял голову, подставил лицо восходящему солнцу, чувствуя, как утренние лучи скользят по прикрытым векам, будто здороваясь. Наверное, стоило все‑таки примкнуть к приверженцам солярного культа, набравшего популярность с начала пятидесятых. Поклонение первозданной силе природы, которая поддерживает изначальное равновесие, отбраковывая слабость и негодность – что может быть более естественным?