Аватар. Другая сторона правды - Михаил Садов

Да, их армия и правда, гибла от аномалий, тварей и непонятных смертей, но не так сильно, как на самом деле. Большая часть потерь оказалась понесена в стычках с последними жителями Империи Единорога и остатками тёмной армии, которые были вынуждены к ним присоединиться, чтобы выжить. Да уж, Великая смерть не делала различие на тёмных и светлых — она всех убивала. И им пришлось объединиться, чтобы выжить в новом суровом мире. В одной из таких стычек погиб магистр Высшего Совета. Но самые большие потери оказались, когда армия штурмовала город, в котором эти люди жили. Он назывался Алькон. Штурм длился целый день и ночь, но утром в тыл Имперцам ударили кланы изменённых. Армия оказалась зажата между стеной города и теми, кто когда-то был людьми. Никто не ушел. Те же, немногие, которые выжили, оказались плененными, но через какое-то время отпущены. Им велели передать магистрам, что когда-нибудь месть свершится и восторжествует справедливость.

Форест долго его просматривал и я видел, как сильно менялось выражение его лица. Возможно, подсунутый мною адент сильно потряс его, но только сейчас до него стало доходить, насколько огромной была катастрофа. Сейчас перед ним окончательно рушилось все, во что он верил всей душой. Белое приобретало тёмный оттенок, а чёрное — становилось белым. Недавние еретики теперь выглядели не зловещими врагами, а жертвами произвола магистров и последним оплотом светлых идей, который пытается уничтожить нынешняя Империя. После просмотра он долго сидел с закрытыми глазами и просто молчал, переваривая всё, что узнал. Я не стал ему мешать и утешать — он должен был сам пережить эти потрясения. Вместо этого устроился рядом, ожидая, что будет потом.

Неожиданно Форест открыл глаза и такая в них царила пустота и отрешенность, что я ненароком испугался за его психическое состояние.

— Ты как? — я потрогал его за плечо.

— Плохо, — прошептал он. — Как же такое могло произойти?

— Эх, дружище. Ты даже не представляешь, как власть может менять людей. В моём мире было много таких примеров.

— Но, магистры, Орден. Они же…они… они не могли такое сотворить!

— Но сотворили же.

— Но почему?

— Как я уже говорил — власть. Они хотели безраздельно властвовать, а Империя Единорога мешала им.

— Но Орден. Как могли Ревнители Веры погрязнуть в скверне?

— Очень просто. Они фанатики. Ты и сам это знаешь. А Фанатики самые страшные люди в мире. Они будут убивать, грабить или насиловать во имя каких-то своих идеалов и считать, что так нужно во благо Светлых Богов. В Тёмное время, возможно, они и были необходимы, но когда те жуткие времена прошли, то надобность в них отпала. Возможно, тогдашний магистр Ордена ещё придерживался заветами Светлых Богов. Но время шло и менялось руководство. Сейчас Орденом правят люди, которые глубоко погрязли в желание властвовать над другими. А Орден они используют как своё оружие.

— Так значит, это магистры и руководство Ордена во всём виноваты, — в его глазах появились гневные огоньки. Похоже, он нашёл для себя главных злодеев. — Значит, они продали свою сущность Фарготу и используют всех нас в своих целях?

— Нет, — я сжал, его плечо с такой силой, что он охнул и посмотрел на меня с удивлением. — Не только они в этом виноваты.

— А кто же ещё?

— Такие как ты!

— Что?!

— Такие как ты беспрекословно выполняете прихоти своих магистров, не задумываясь о последствиях. А стоит указать Ордену, что тот или иной человек еретик, то его сразу же выдают им, не пытаясь даже разобраться, так ли это на самом деле. Скажи мне, если бы Орден пришел за человеком, который, как ты знаешь, не виновен, то ты заступился бы за него? Что, молчишь? Не знаешь ответа? А если бы за тобой? Ты, конечно, стал бы сопротивляться, как тогда у храма. Но подумай вот над чем. Так ли граждане этого Светлого Союза чисты перед Богами, раз они готовы защищать только себя? Ну, что ты скажешь?

Он молчал, переваривая мои слова.

— Вспомни того крестьянина, который привёз меня к тебе тогда. Он же мог сдать меня Графу. Однако он не стал этого делать. А как поступили бы крестьяне из тех провинций, которые не принадлежали когда-то Империи Единорога? Ну, как, отвечай?

— Сдали бы Ордену, — еле выговорил он.

— Вот видишь. Светлый Союз давно уже перестал быть таким уж Светлым. Только ещё в восточных провинциях сохранились те идеалы, которые когда-то заставляли ваших предков поднимать оружие против орд тьмы. Скажи, могло бы такое произойти в Тёмное время? Я думаю, что нет. Тогда люди были другими. Недаром, что от вас отказались эльфы и гномы. В Великую Смерть они потеряли немало своих солдат, посланных в помощь союзникам. В отличие от Империи Грифона.

— Но мы не знали, что магистры погрязли во тьме! — закричал он. По его щекам начали течь слёзы горечи. Всё-таки моя речь пробрала его.

— А хотели ли вы это знать? — я отпустил его и подошёл к столу, на котором лежал целый ворох свитков. — Я думаю, что ты и сам можешь вспомнить немало моментов, когда магистры и Орден поступали ужасно. Но люди почему-то предпочитали считать, что так и нужно. Что всё это во благо. Я тут вычитал кое-что. Оказывается после Великой Смерти в новых, восточных провинциях было сожжено и разграблено немало городов и поселений. Обычно эти поступки приписывались еретикам, но почему-то всё время Орден оказывался рядом и уничтожал их. Ни одного еретика не оставалось в живых. Вот только перед этим они успевали уничтожить немало населения. Тебе раньше не казалось это подозрительным?

— Нет, — он виновато опустил голову. — Раньше не казалось. Но теперь-то я понимаю.

— Да уж. Понимаешь, — я взял второй стул и сел рядом.

Какое-то время мы молчали.

— О чём думаешь? — наконец-то спросил я его.

— Ни о чём.

— А зря. Как теперь жить-то собираешься?

— Не знаю. Нас, наверное, казнят за убийство магистра. Ну что ж, это даже к лучшему.

— Ага, значит, ты сдался? — я посмотрел на поникшего друга. Сейчас он не выглядел бесшабашным парнем, которым был раньше.

«Что ж, любые потрясения оставляют след. Хотя бы вспомнить меня», — я грустно улыбнулся, вспомнив, каким был вначале, когда только появился в этом мире — наивным и испуганным дурачком.

— Ну что ж, тогда тебе флаг в руки и с песней на эшафот. А я собираюсь ещё немного пожить, — сказал я, не дождавшись ответа. — Хотя жаль, что ты струсил.

— Что?

— Да-да. Не ожидал я от тебя таких паникерских поступков. Ты даже не побоялся лезть за мной в Пограничье, а тут… эх. Тебе-то самому не стыдно?

— Да ты…

— Что я?! — перебил я его. — Придурок, бесчувственный чурбан?! Думаешь, я не понимаю, что творится?! Думаешь, мне всё равно, что мой единственный друг в этом мире решил покончить собой под топором палача?!

— Я…