Чистая любовь - Виктория Лукьянова

– Хорошо, – кивнул отец, возвращаясь к бумагам. – Надеюсь, что ты будешь наконец-то счастлив, сын.

Я не ответил. Просто встал и, не прощаясь, ушел. Как бы смешно это не звучало, но отец согласился со мной. Вновь. Как десять лет назад, когда я ушел из семейного бизнеса.

– Ну как? – Сара кружила около дверей отцовского кабинета.

– Ты же подслушивала.

Она надулась. Обида отразилась на ее милом личике.

– Познакомишь нас?

– Нет, – усмехнулся, замечая, как сестра еще больше оскорбилась, но не унывала.

Вот она-то умела идти против правил и запретов. Даже не удивлюсь, если она однажды перехватит Киру где-нибудь на улице и заболтает до смерти, пытаясь узнать о девушке все, что возможно знать о человеке. Предоставлю ей эту возможность поиграть в шпионку.

Шел тридцать шестой день нашей разлуки.

Первое декабря. Второй день шел снег. Не сильный, белоснежный. Как рубашки Германа. Я видела его во всем. В отражениях чистых машин, таких редких для начала зимы. В тонком аромате, наполнявшим мою скромную квартирку. Надя начала подозревать, что со мной что-то творилось неладное, но я сдерживалась. Улыбалась, отшучивалась и заваливала себя учебой и работой. Никто не должен знать, как мне тяжело.

Я искала Германа. Прислушивалась к голосам. Втягивала густой холодный воздух. Но меня встречала только пустота. Никто меня не искал.

Вот и сейчас, после третей пары я намеревалась отправиться на остановку, проводить Надю, а самой добраться до офиса Беловой, чтобы заняться работой. За нами следом из главного входа в институт высыпал весь курс. Человек пятьдесят, не меньше, отправлялись по домам, а кто-то намеревался сходить в кафе или в кино. Среди них я слышала голоса Дани и Мирославы. Ее голос звучал громче всех. Подружки подбадривали Славу, намереваясь завернуть в ближайшее кафе. То самое, куда однажды водил меня Даня.

– Ни и шумные они, – выдохнула Надя и резко остановилась.

Я практически врезалась в ее спину.

– Ты чего? – отступила назад и потерла нос, которым проехалась по куртке подруги.

– Там, – выдохнула она и замерла.

Выглянув из-за плеча девушки, я не сразу сообразила, о чем она говорила. Что там? Первое, за что зацепился взгляд, начищенная машина. Где-то я уже видела ее. Не может быть!

Напрягла зрение, обходя подругу.

Герман. Он стоял около отполированного бока автомобиля. В теплом черном пальто, под которым отчетливо виднелся дорогой костюм. На ногах ботинки, утопающие в свежем снегу. На шее серый шарф, перекинутый через плечо.

И он смотрел на меня.

– Я же говорила, – Надя схватила меня за руку. – А ну топай к нему. Ждет же.

Толкнула вперед. И я пошла. Ведомая неизвестной силой, как магнитом, тянулась к нему. Мой Герман приехал. Приехал за мной.

Смущенная улыбка на моем лице, довольная – на его.

– Добрый день, Кира, – произнес он первым.

Я остановилась в полуметре от мужчины. Всё еще боялась того, что иллюзорный туман развеется, оставляя за собой пустоту. Больная фантазия. Галлюцинация.

– Добрый, – прошептала я.

– Я скучал без вас.

– Я тоже, – голос дрожал.

– Мы не виделись так долго.

– Тридцать шесть дней.

– Вы считали?

– Да, каждый день, – на моих бледных щеках появился румянец.

– Зачем вы сбежали?

– Простите, – смутилась, пряча глаза от Германа.

– Я обещал вам наказание за это слово.

Проглотила вставший поперек горла ком из слез. Как же я давно не слышала его голоса.

Герман сделал шаг, притянул к себе. Наклонился.

– Я поцелую вас?

– Да, – в тот же миг ответила я.

И он исполнил то, о чем грозился. Прохладные губы коснулись моих, слегка обветренных. Под тихий вздох, вырвавшийся то ли из моих легких, то ли от проходящих мимо студентов. Наверное, Надя.

Перешептывание за спиной. Даже парочка унизительных, оскорбительных слов, принадлежавших, судя по хриплому голосу, Мирославе. Но мне все равно. Впервые, я не боялась.

– Кира, вы будете моей девушкой? – Герман прервал поцелуй первым.

Держал в объятиях, не позволяя отступить назад или упасть. Сбегать я не намеревалась, а вот собственных ног не чувствовала.

– Да, – прошептала в ответ.

– Здорово, – он счастлив. – Пора возвращаться домой.

Она вернулась.

Опасливо переступила порог, на мгновение остановившись у закрытой двери. Набралась духу, выдохнула и вошла. С гордо поднятой головой. Она больше не боялась.

Моя Кира была дома.

Уговаривать, переубеждать ее мне не пришлось. В тот самый миг, когда она села в машину, она была моей. Полностью и навсегда.

– Здесь что-то изменилось? – Кира прошла по коридору.

На ее ногах домашние тапочки, куртка, которую я помог снять, осталась у меня. Я наблюдал за девушкой. Видел теперь в ином свете. Больше не уборщица, заключенная кабальным договором. Свободная, независимая девушка. Со счастливой улыбкой на губах.

– Все по-прежнему.

– Нет, – она взглянула на меня, покачав головой.

Как же мне не хватало ее взгляда, ясного, пронзительного. Не хватало румянца на ее щеках.

– Я дома, – рассмеялась она и подбежала ко мне.

Повисла на шее, целуя губы. Страстно, жадно. Так, словно не могла напиться воды после долгой изнуряющей жажды. Я отвечал тем же. Мы оба скучали, страдали и ждали этого момента.

Прочь полетели вещи, ее рюкзак, мое пальто. Все в одну кучу. Нам нужны были только мы. Страстные порой, но чаще нежные ласки. Мы наслаждались друг другом часы напролет, пока оба не упали изнуренные на разгоряченные, влажные простыни.

– Моя Кира, – я касался ее спутанных волос.

– Твоя, – смеялась она и целовала обнаженную кожу.

Тяжело дышала, смотрела в потолок, откинув голову на подушку.

– Ольга уволит меня за прогул, – выдохнула Кира.

– Нет, не уволит. Я не позволю, – ответил, понимая, что должен признаться ей. Во многом. – Ольга Белова согласилась на слияние бизнеса, и теперь ее компания входит в «Глобус Групп».

Кира широко распахнула глаза, искоса взглянула на меня. Но не было возмущения. Только искренняя улыбка.

– Ты все предусмотрел?

– Да, – отозвался на ее задорный смех. – И я рад, что мы наконец перешли на ты.

– После такого, – она смущенно прикрыла обнаженную грудь простыней.