Я, президент и чемпион мира - Лали Морошкина

…Вскоре после моей аварии именно на том же месте погибли две девушки.

Пока я зализывала раны, в стране начались большие беспорядки. Телекомпания «Имеди» и ее владелец Бадри Патаркацишвили были в открытой оппозиции правящему режиму. Обстановка накалялась. Манифестации и шествия приобретали все более массовый характер. Я как в тумане наблюдала за мирной демонстрацией митингующих по телевизору. Вдруг мне показалось, что я куда-то провалилась. Я срочно позвала маму.

— Манана, кажется, я теряю сознание! — буквально через силу выговорила я.

Побледневшая Манана выскочила из кухни и через две секунды была возле меня. Подошла, проверила пульс и невзначай взглянула на экран.

— Мамочка, кажется, и мне плохо…

Я не падала в обморок — на экране был полный туман. Куда делись люди? Взволнованная, я впервые приподнялась.

— Лали, ложись, нельзя! — кричала мама, но я уже ничего не слышала.

Приходившие меня проведать друзья рассказывали страшные вещи. Избитые «робокопами» и отравленные газом оппозиционеры, митингующие и журналисты просили помощи в больницах. Тяжелее всех был ранен в голову бывший друг Саакашвили и когда-то начальник его избирательного штаба Леван Гачечиладзе.

— Неужели никто не вышел остановить все это? — спрашивала я в отчаянии.

А вечером разгромили телекомпанию «Имеди», унизили журналистов, уничтожили аппаратуру.

7 ноября 2007 года правительство грубо нарушило «Международный пакт о гражданских и политических правах человека», «Кодекс поведения высокопоставленных чиновников правоохранительных органов», принятый Ассамблеей ООН в декабре 1979 года, Европейскую конвенцию прав человека и множество пунктов Конституции Грузии.

Осталась только телекомпания «Кавкасия», которая «лечила» израненные души граждан. «Аку» все больше эфирного времени предоставлял Губазу Саникидзе. Сын писателя Левана Саникидзе интеллектуал и умница Губаз понятно и адекватно освещал происходящее в стране, исходя из национальной позиции. Его похожие на лекции интервью можно было слушать бесконечно. Здесь всегда были критика, знания и, что самое главное, мужественный оптимизм.

Члены его команды: сын легендарного героя Жиули Шартава (премьер-министр Абхазии, расстрелянный сепаратистами. — Л.М.) — Каха Шартава, Резо Шавишвили, Нико Орвелашвили и Ираклий Мелашвили — представляли собой сильный оппозиционный кулак.

Лидер лейбористов Шалва Нателашвили, как обычно, продолжал смешивать с грязью Саакашвили. Ругань в адрес президента стала считаться хорошим тоном.

Нино Джангирашвили готовила авторскую программу «Барьер». Люди все больше нуждались в объективной информации.

Рейтинг телекомпании «Кавкасия» затмил все другие крупные телекомпании.

Назначение президентских и парламентских выборов означало признание ошибок, но 5 января и 28 мая выборы были тотально сфальсифицированы. Леван Гачечиладзе, которого выбрал народ, оказался за бортом, как оказался за бортом и сам грузинский народ.

Моя болезнь поневоле отстранила меня от «Национальных авиалиний». Компания не могла ждать. Идти в политику, тем более в этом хаосе, не хотелось. Я решила опять попробовать силы в журналистике. В апреле включилась в конкурс на пост руководителя Общественного телевидения. До финала я дошла легко, тем более, что меня поддерживало рекомендательное письмо омбудсмена Грузии Созара Субари. Меня уже начали поздравлять с победой, когда группа оппозиционеров пошла на сделку с «Национальным движением».

Мне снова перекрыли дыхание. И, что самое нелепое, перекрыла оппозиция. Значит, они все заодно, что за грязные игры? Кто в чьем лагере? Кто за сколько продается? Где мораль? Столько риторических вопросов — перебор для такой маленькой страны.

Еще одно фиаско разбудило полученную в аварии травму, меня мучила страшная боль в позвоночнике. Купленная в долг машина, как-то сразу повзрослевший Георгий, грустный, скорбящий Сандро, огромное количество платежей — все это легло на меня тяжким грузом. Фитнес-клуб и уход за собой стали непозволительной роскошью. А на родном Черепашьем озере (озеро в Ваке. — Л.М.) меня все знали. Отвечать на тысячу вопросов не было сил, тем более, что у меня не было правильного ответа. Да и полемики с двумя враждующими лагерями, честно говоря, совсем не хотелось. Я ни на чьей стороне, слышите! Я на стороне Грузии.

— Долго еще собираешься сидеть дома? — Внезапно появилась моя давнишняя подруга, красавица и просто хороший человек Нана Андроникашвили.

— А что мне делать? Не видишь, что творится. Я обязательно должна быть в каком-нибудь лагере? Не хочу! Вот и сижу дома.

— А сколько времени вынесет такой режим твой позвоночник?

— Нин, родная, ну знаешь же, что я без денег, если кто-то мне и помогает, так это Дато Кодуа и мои девочки. Все подорожало. Я бы уже давно уехала в Сочи или Париж к своим, но что с детьми делать? Ведь не сбегать же?!

— Послушай, Лалико, у нас каждые пятницу, субботу и воскресенье хорошая программа, весь Тбилиси там. Помнишь, я тебя сто раз приглашала, но не могла оторвать от кроличьей фермы в Вариани! А сейчас, считай, что это лечение, и не только души. Приходи, потанцуешь, развлечешься и забудешь про свой позвоночник. Для тебя это сейчас обязательно.

Нина была руководителем только что открытого в прекрасном уголке старого Тбилиси — Авлабаре клуба «Гомартели». По вечерам сама отличающаяся удивительным вкусом и утонченностью, присущими дворянке, она собирала лучших представителей тбилисского общества. Это был не только клуб, а скорее семья, где все знали и любили друг друга. Здесь время останавливалось, и ты переносилась в другую реальность. Ни драк, ни ссор, одна только любовь. Удивительно, но здесь даже политики забывали о междоусобицах.

Меня приняли как родную. Согласно директиве Нины пропускали бесплатно. Услужливые бармены Алекс и Резо баловали разнообразными коктейлями. Танцы, внимание и любовь вернули мне былой вкус к жизни. У меня с Сандро, благодаря небольшой разнице в возрасте, был один круг друзей. И сейчас мы принимали у себя только что приехавшего из Австрии известного теннисиста и общего друга Ираклия Лабадзе. Сандро, увлеченный техноминималом, писал и слушал клубную музыку. Его работы размещались уже на европейских сайтах. Их исполняли и в некоторых лондонских клубах. Я и Ираклий не смыслили ничего ни в его музыке, ни в этом течении.

— Не начинай сейчас тарахтеть, давай сегодня доверимся Лалиному вкусу, — говорил Ираклий Сандро.