Гений страшной красоты - Дарья Донцова

– Что бы ты понимала! – с презрением вымолвила Агния. – Лена обожала отца, а я любила дочь, потому и приняла предложение Андрюши. Он мне сказал: «Имею большие планы, стану ректором, потом замминистра, министром. Развод нельзя оформлять. Соню и Лиду я никогда не лишу своего внимания, но и Лену бросить не могу. Девочка умна и талантлива, а Софья, к сожалению, яркими дарованиями не отмечена, ее потолок – преподаватель иностранного языка в школе. Вот Леночка – другое дело, ей надо жить в нормальной обстановке, впитывать с младых ногтей нужные мысли. Да и дорого мне на лето вам дом снимать. Лучше вы будете проводить теплое время года в Филимонове. Я представлю тебя своей сводной сестрой, а Лену – племянницей. Девочка увидит высокообразованных людей, моих приятелей. Ты отдохнешь на природе и, возможно, встретишь в нашей компании достойного человека. Я буду рад твоему личному счастью».

– Высокие отношения, – с глумливой ухмылкой оценил этот рассказ Антон.

Агния скривилась.

– Тебе не понять. Мы сохранили светлое чувство. Лена получила полноценное общение с отцом, семья Бархатовых не развалилась, карьера Андрея пошла в гору. Мне надо памятник поставить.

– Еще вы получили возможность никогда не работать, безбедно существовать за счет Андрея Валентиновича и могли проводить много дней в Филимонове, не тратя ни копейки, – уточнила я. – Отлично понимали, что развода Бархатовых не будет, надо вести себя умно. Что получила бы скандальная любовница? Профессор Лену дочерью официально не признал, в случае разрыва на алименты вы рассчитывать не могли. И замуж вам было невыгодно выходить, ну разве что попадется жених богаче и чиновнее Бархатова.

– Они Соню травили! – с возмущением воскликнула Эстер. – Исподтишка действовали, ясно теперь, почему «тетя» и «сестрица» девочку ненавидели. Даша, ты не права, дочь-то Андрей признал, дал ей свои отчество и фамилию.

Я глянула на Агнию.

– С трудом верится, что Андрей Валентинович с его карьерными планами мог открыто признаться в наличии незаконнорожденного ребенка. Но Лена и впрямь была Андреевной и Бархатовой. Как такое получилось? Лучше не врать!

Лицо Агнии еще больше перекосилось.

– У меня была подруга, единственная, лучшая, она работала в загсе. Я ей правду про свою дочь не говорила, просто попросила зарегистрировать новорожденную. Андрей официально Лену не удочерял, но мне так хотелось… я мечтала… я… я…

– Сжульничала, – констатировал Антон. – Ну и как отец отреагировал, когда о вашем фортеле узнал?

– Я сказала ему, что отчество с фамилией ни к чему не обязывают, – ответила Агния. – Сначала Андрюша разгневался, месяца три со мной не общался. Потом Леночка заболела, я испугалась, позвонила ему, и отношения возобновились. А когда он мне предложил сестрой стать, то даже похвалил: «Хорошо, что фамилия у нас с Леной одна, а отчество совсем не редкое, девочку можно выдать за мою племянницу».

– Странная у отца любовь получилась, – буркнул Антон, – привечал Елену, помогал девочке и любовнице, а когда несчастье случилось, дистанцировался, только деньги платил.

– Спасибо и на том, – плаксиво прогундела Агния.

– Андрей Валентинович боялся огласки, он, как мы сейчас узнали, метил в министры, – подчеркнула я. – Есть еще один момент. Бархатову не нужен был плохой ребенок. Необщительная троечница Соня, не имеющая друзей, не обладавшая особыми талантами, тихая, угрюмая девочка, не вызывала у отца светлых чувств. Ну чем ему тут гордиться? В отношении к родной дочери супруги проявляли трогательное единодушие, Лидия тоже считала ее неудачницей. Кстати, из Сони все-таки могла получиться хорошая художница, у нее имелись задатки рисовальщицы, но родители были уверены, что их дочь совершенно бездарна. Вот Леночка, якобы отличница, нравилась папе. Но когда она стала инвалидом, Андрей Валентинович разом потерял к ней интерес. В советской стране больных стеснялись, считали позором семьи. А еще, полагаю, профессор боялся ненужных вопросов. Ну поселит он Лену в Филимонове, придут гости, кто-нибудь поинтересуется: «Что случилось с твоей племянницей?» Придется придумывать историю. Да и каково это – видеть ежедневно больную Лену, зная, что все случилось из-за Сони? Нет, уж лучше откупиться и забыть о ней.

– Хватит! – нервно воскликнула Лидия Сергеевна. – Неужели вы не видите? Я раздавлена. Сейчас у нас с мужем никаких отношений нет, мы живем в разных домах, не общаемся. Но я считала, что раньше у меня была хорошая семья, любимый супруг. Очень тяжело сейчас видеть, как рушится мир. Я почти умерла.

– Хотите чайку? – засуетилась Эстер. – Могу сделать марокканский, всеми любимый.

– Капля воды в горло не прольется, – прошептала Бархатова, – кожу на лице стянуло от стресса.

– Ну и актриса ты! – вклинилась в беседу Надежда. – Врунья записная! Можешь не стараться, я твой разговор с Леной слышала.

В глазах Лидии мелькнула тень.

– Ты о чем?

Коровина заправила за ухо прядь волос.

– Рано утром того проклятого шестнадцатого сентября я в комнате окно приоткрыла, дышу свежим воздухом. Вдруг слышу голоса. Мне даже не пришлось думать, кто беседует, я сразу узнала дискант Лены. Слушайте, слушайте, очень занимательную историю сейчас поведаю…

Девчонке наглости было не занимать, маленькая совсем, а нападала на хозяйку дома, как взрослая:

– Вы должны правду рассказать!

– Какую, деточка? – поразилась Лида.

– Про то, что это наш дом, – заявила дочка Агнии, – мой и мамин.

Наглость ребенка почему-то развеселила Бархатову, та со смехом ответила:

– Солнышко, Андрей Валентинович тебе дядя, поэтому ты гостишь в Филимонове на правах родственницы. Но не следует зарываться, я легко могу тебя сюда не пускать. Это не твой, а мой дом.

– Нет, – возразила юная нахалка, – вы ничего не знаете. Дядя мне на самом деле папа.

Лидия издала странный звук, а довольная произведенным впечатлением Лена продолжала:

– Можно пойти к врачу, он анализ возьмет и по группе крови подтвердит наше родство. Мама так папе сказала, я слышала.

Лидия Сергеевна молчала, а девочку понесло:

– Скажите Соньке, чтобы она мне рожи не корчила. И я хочу жить в ее комнате. Почему у нее три окна в спальне, а у меня одно и маленькое?

– Пошла вон! – ледяным тоном произнесла Лидия. – Но прежде скажи спасибо, что я никому не сообщу о твоем невероятном вранье и клевете на дядю.

– Это правда, – оскорбилась Елена.

– Интересно, что скажет Агния, если узнает, с каким разговором ты ко мне явилась? – чуть более спокойно сказала Лида.

– Мама думает, что я не в курсе, – призналась девочка, – считает меня маленькой.

– А дочурка подросла, видит и слышит, что не надо, – вздохнула хозяйка дома. – Деточка, ты неправильно истолковала услышанное. Дядя любит тебя и Агнию, но твою маму и моего мужа связывают кровные узы, они наполовину родственники.