Покушение - Елена Сенде

Она встала и без малейшего стеснения открыла первую попавшуюся папку из стопки «ГВ». На первой странице была фотография девочки двенадцати-пятнадцати лет. Текст был на тайском языке. Сириль искала цифры, которые могли бы хоть чем-то помочь, обнаружила результаты рентгена, таблицы, но без перевода все это ни о чем ей не говорило.

Некоторое время она рассматривала документы, пока не придумала, что делать.

Помощница медсестры перевезла Мари-Жанну на коляске из операционной в последнюю свободную одиночную палату, расположенную на третьем этаже больницы «Кенз-Вен», специализировавшейся на проблемах зрения. Девушку уложили на кровать. Похоже, жила только рыжая копна ее волос. На глазах Мари-Жанны была толстая повязка, чувствовался Запах дезинфицирующего средства. Девушке казалось, будто она попала в ад, где останется в одиночестве навсегда. Она прекрасно осознавала все, что с ней произошло, понимала, что состояние ее здоровья неважное, что, скорее всего, она никогда больше не увидит окружающий мир. Она чувствовала себя ответственной за все произошедшее. И расплачивалась за свои неудачи, промахи и провалы. Она в очередной раз доверилась ненормальному: предыдущий бил ее, этот выколол глаза… Она не знала, хочется ли ей посмеяться над собой или, наоборот, оплакать себя. Она полюбила психически больного человека. Самое страшное было то, что она даже не была уверена, что злится на него. Ей просто хотелось оказаться как можно дальше от всех этих мужчин, которые получали удовольствие от того, что бросали ее, словно сломанную игрушку, вытирали об нее ноги и уходили. Ей просто хотелось уснуть и не проснуться. Ее жизнь не представляла никакой ценности.

В дверь постучали.

Вошедший в палату человек представился доктором Пошон.[1]

«Какое дурацкое имя!»

Он остановился справа от нее и заговорил низким, размеренным голосом. Мари-Жанна слегка приподняла повязку, слушая свой приговор.

— Операция прошла успешно, мадмуазель. Вам очень повезло, что вы остались живы. Мы сумели обработать рубцы. К сожалению, ваш обидчик сделал с помощью хирургического инструмента два очень точных надреза роговицы. Роговица — это прозрачная оболочка, покрывающая глаз. Плохой новостью является то, что перфорация оказалась очень глубокой и, несмотря на все старания хирургов, мы не смогли спасти ваши глаза. Но есть и хорошая новость: велика вероятность того, что пересадка роговицы позволит вернуть вам зрение, по крайней мере частично. Мы записали вас вне очереди на операцию в Агентстве биомедицины.

Мари-Жанна не шевельнулась. Уже не в первый раз она подумала, что все врачи — придурки. И этот не являлся исключением. Она пребывала в очень хрупком, предсуицидальном состоянии, а он обрушивал ей на голову атомную бомбу. Если бы у нее были силы, она бы выпрыгнула из окна. Ей хотелось сказать ему что-то оскорбительное, но она довольствовалась тем, что презрительно промолчала.

— По вашему делу было начато полицейское расследование, мадмуазель, — продолжал Пошон. — Возле палаты ждет инспектор. Он хотел бы задать вам несколько вопросов. Вы в состоянии отвечать?

Мари-Жанна, опершись на локтях, приподнялась на кровати.

— Да.

— Вы хотели бы предупредить кого-нибудь из близких?

— Нет, пока нет.

Она услышала звук удаляющихся шагов, затем открывающейся двери, шум в коридоре, после чего дверь закрылась и снова наступила тишина.

— Здравствуйте, мадмуазель Лекур.

Мари-Жанна подскочила. Господи! Она и не слышала, что в палату кто-то вошел.

— Я инспектор Коттро из комиссариата седьмого округа. Я глубоко сожалею о том, что с вами произошло.

К ней еще и подослали эту даму, которая будет ее успокаивать! Мари-Жанна почувствовала себя во власти системы, как это часто бывает в жизни. Но от этого удара она не могла скрыться, удрав на другой конец света с рюкзаком за спиной.

— Не могли бы вы рассказать, что произошло?

Печаль, которую внезапно испытала Мари-Жанна, оказалась сильнее и мрачнее, чем погружение в ледяное море посреди ночи. Ей предстояло выдать полиции своего ангела и своего дьявола — единственного человека в мире, которого она хотела бы любить. Но как она могла позволить ему скрыться со скальпелем в руке?

— Я встретила его в Центре «Дюлак».

— Кого?

— Жюльена Дома. Того, кто сделал это со мной. О нем рассказывали вчера по телевизору. У него дома нашли изуродованных животных.

— Правда?

— Да.

Мари-Жанна вспомнила слова Сириль.

— Предупредите, пожалуйста, инспектора Местра. Моя тетя, Сириль Блейк, говорила мне, что он уже открыл дело по убийству ее кота.

Девушка снова опустилась на подушку. Она чувствовала себя ужасно.

* * *

Бангкок, 12.30

Это было сродни прыжку в гигантский муравейник. Сотни мужчин и женщин усердно работали локтями, прокладывая себе путь по китайскому рынку. Водитель такси высадил Сириль у входа в квартал, указав ей приблизительный путь.

Сириль сжимала в руке клочок бумаги, на котором был напечатан (на тайском языке!) адрес Санука Арома. Профессор не мог просто испариться. Она найдет его где угодно, чего бы это ни стоило! И никуда не уйдет, пока не получит схему лечения, применяемого для страдающих амнезией детей.

Найдя почтовый адрес профессора, она чуть было не закричала от радости. В справочнике был лишь один Санук Аром, и жил он в китайском квартале Бангкока. Может быть, наконец-то удача все-таки улыбнулась ей?

Рынок Чайнатауна был прямоугольной формы, окруженный со всех сторон узкими улочками. Здесь стояли сотни торговцев, продававших различные безделушки, посуду, специи, свиные туши, ковры, всевозможные болты и гайки. В некоторых местах в нос ударял резкий запах старого мяса, протухшей рыбы или скисшего молока. Навесы над головой не давали возможности увидеть хотя бы клочок голубого неба.

Уже перевалило за полдень. Человеческий поток подхватил и понес Сириль, которая и без того не знала, куда идти. Она смогла остановиться лишь возле ларька с пряностями и лекарственными препаратами народной медицины. В коробках лежали горы непонятной продукции: мази, жидкости, травы. Она заметила гнезда ласточек, плавники акул, а также другие препараты растительного и животного происхождения всех цветов радуги.

Взгляд Сириль остановился на куче куриных лап, от которых так воняло, что ей захотелось зажать нос. Она подошла к магазину подарков, оформленному от пола до потолка в красных тонах и украшенному старинными китайскими фонарями. Жестами она объяснила продавщице, полной женщине с отекшим лицом, что ищет дом по адресу, написанному на бумажке. Толстенной рукой та указала на восток. Сириль поблагодарила ее и пошла дальше. Она повернула налево, на более чистую улицу, где продавали ткани, затем направо и снова налево. Она была уверена, что уже проходила здесь. Шум сотен голосов давил на барабанные перепонки, ей было жарко, и все ее ориентиры смешались. Она потерялась.