Пара не пара - парень не парень - Надежда Кузьмина

Уходя с конюшни, я физически чувствовала, как спину между лопатками буравит недружелюбный взгляд.

Неприятно… но давать садиться себе на шею я не собиралась. Шейка у меня хрупкая, её беречь надо.

Впрочем, вскоре все посторонние мысли из головы вылетели — за меня взялся Мерзьен, обнаруживший, что за его отсутствие накопилось четыре корзины посланий от жаждущих кабаньего внимания лордов и леди. Ёлки-моталки, мне ж на эти горы понапрасну изведённой бумаги не только писать ответы придётся, но потом и разносить их по адресатам! Угу, лето закончилось, скоро начало нового сезона, в Кентар прибывает свежеиспечённое поколение юных невест, а герцог, на моё несчастье, холост. В результате каждая мамаша и каждый папаша на всякий случай — вдруг повезёт? — присылают приглашение на бал, званый ужин, раут, благотворительный концерт, любительский спектакль и так далее до бесконечности, у кого на что воображения и денег хватит. А моё дело — в куртуазных выражениях, дипломатично посылать их всех куда подальше. Правда, если родители непристроенного чада носили титул «Ваше сиятельство», то есть являлись графами или маркизами, то герцог мог ответить согласием и принять приглашение. В зависимости от благосостояния и влиятельности приглашающих.

Я уже героически дорылась до дна первой корзины, совершенно обалдев от однообразных «к сожалению, не сможет посетить…», когда дверь внезапно распахнулась и в кабинет вошёл Кабан, привычно одетый в чёрное с золотом, в сопровождении коршуна в аметистовом камзоле.

— Вот, лорд Абелер, секретарский кабинет.

Мерзьен, как чёртик на пружинке, выскочил из-за стола, где писал, и согнулся в низком поклоне. Я, последовав примеру, тоже выползла — ноги от долгого стояния уже затекли — из-за своей конторки и наклонилась так, что из-за длинной чёлки остались видны только туфли вошедших.

— Довольно, — произнёс обычным ничего не выражающим голосом Кабан. — Возвращайтесь к работе.

Уф! Пронесло?

Но, вставая за конторку, я поймала пристальный взгляд того, кого уже решила про себя звать Коршуном. Почему он меня разглядывает? На всякий случай сморщила нос и прикусила конец пера, а потом закинула руку назад и потёрла шею с затылком. Жест чисто мужской, леди так не станет делать ни на людях, ни наедине с собой.

— Тьери работает у меня несколько месяцев, не совсем ещё обтесался, но задатки есть и, главное, почерк хорош. Если нужно что-то надиктовать — зовите его.

— Спасибо, со мной собственный секретарь, — раздалось чуть насмешливое в ответ.

Ну и ладушки!

Пронесло — и славно. Я в куропатки к Коршуну не набивалась!

Но что-то многовато народу на меня сегодня таращится…

Ой, не к добру!

Для умной женщины мужчины — не проблема; для умной женщины мужчины — решение.

С. Габор

Алэр Сейсиль Эл’Суани

Герцог вернулся из столицы… А я получил доставленный секретарём футляр с изумрудным браслетом и лично накарябанное Кабаном послание с просьбой временно воздержаться от визитов в особняк, как бы он по мне ни скучал.

Вот те на! Ну ладно, я не возражаю. Как сказал поэт: «Давно я не встречал гадюки. И что-то не скучал в разлуке!».[4]Тем более что по виду браслетик явно не дешевле серёжек — похоже, Кабан под благотворным влиянием практичной «леди Сейсиль» постепенно приобретает правильные привычки. Я готов ещё немного пострадать и потосковать за такие деньги.

Вообще-то, неплохо было бы узнать, что сейчас творится в особняке. А как это сделать? Сам Кабан к откровениям не склонен, расспрашивать скользкого Мерзьена тоже бесполезно. Выходит, лучше всего попытаться пересечься с Тьери. Но делать это в облике леди неразумно — а то вдруг кто-нибудь заметит наш разговор и донесёт или просто ляпнет? Ну, можно, конечно, оправдаться, что «ужасно переживала, не приглянулась ли их светлости другая»… но лучше просто двусмысленных ситуаций избегать.

Гм, а не подкараулить ли мне Тьери в своём обычном, мужском виде? С одной стороны, узнаю новости. С другой — лишний раз проверю, меня действительно тянет к этому мелкому и лохматому или во всём виновато вредоносное влияние юбок?

Кстати, я наконец сообразил, как правильно маскировать сияющую шевелюру, заметную с другого берега Меры. Не упихивать под шапку, как я поступал вначале, а прятать под подходящим париком. Большинство жителей в Кентаре — тёмные шатены, вот на них и буду равняться.

Эльма Тьери Эл’Сиран

Невзлюбившего меня парня звали Руппером. И буквально на второй день я застукала этого вредного гада в момент, когда он собирался подбросить горсть старых гнутых подковных гвоздей в денник одному из меровенцев. Если лошадь на такой наступит, может вогнать острую железяку в копыто и охрометь. Сама с ситуацией я бы не справилась — ибо слова тут не помогут, а физически я слабее плюс драться не умею. Но и оставлять всё как есть тоже немыслимо. Сейчас я его схватила за руку, но что, если в следующий раз этот мерзавец подсыплет что-нибудь вредоносное в кашу из отрубей, и лошадь погибнет? Выходит, молчать никак нельзя!

Поэтому я просто, без затей, во всю мочь завопила: «Дядька Ырнес! Скорее сюда!»

Наверное, что-то в моём голосе было, потому что кучер, до того ковырявшийся в сбруйной, подлетел почти мгновенно. А Руппер сдуру не нашёл ничего лучше, чем сунуть гвозди в карман штанов.

— Чего орёшь? Пожар, что ли? — сердито уставился на меня Фернап.

— Клянусь памятью отца, что видел, как он, — ткнула пальцем в Руппера, — пытался подбросить гвозди в денник коню.

— Зачем ему это надо?

— Он пытался повесить на меня свою работу — уборку и кормление восьми голов, а когда я отказался, пригрозил, что отомстит. Что будет, если кто-то из меровенцев, а то и все, охромеют или падуг?

— Врёт он всё, — сплюнул Руппер.

Ну да, слово взрослого против слова мальчишки. Вдобавок Руппер — слуга господ, с которыми герцог заинтересован сохранить хорошие отношения. Но если удастся доказать злой умысел, то хотя бы кони будут в безопасности, второй раз этот гад не рискнёт…

— Ну, Тьери, чего молчишь? — вздохнул Ырнес.

А я лихорадочно соображала, как доказать, что не соврала? Вот, дошло! Гвозди были ржавыми!

— Пусть покажет правую ладонь.

— Покажи ладонь, парень, — ласковый бас Ырнеса не предполагал отказа.

— Не хочу. С какой радости мне вас слушать? — Руппер повернулся, намереваясь уйти.

И тогда Фернап просто схватил его ручищей за плечо и припечатал к стене. А потом дёрнул правую руку Руппера так, чтобы та повернулась ладонью кверху.

Я уставилась — да, угадала! Этот живодёр сжимал потный кулак, и ржавые железки оставили рыжие следы на ладони.