Эхо древних рун - Кристина Кортни

Однако еще один сильный удар по голове заставил ее ноги подогнуться, и Свейн наполовину поволок, наполовину понес ее к пристани, где ждали две ладьи. Ее приподняли и бросили, как мешок с зерном, на дно одной из них, и когда ее голова ударилась о дощатый настил, наступила темнота.

— Не могу поверить! Я имею в виду, разумеется, я знаю, что существует черный рынок антиквариата и артефактов, но чтобы кто-то мог собрать такую коллекцию, ну знаете… — Хокон был ошеломлен рассказом Мии, но быстро пришел в себя. — Извини, не обижайся, Айвар, но ты же понимаешь, что это незаконно.

— Не всё, — вмешалась Мия. — Торессоны, очевидно, ведут свой род из глубокой древности, как и моя семья, и некоторые из этих предметов — фамильные реликвии. Готова поклясться, что этот меч никогда не был в земле. Немногие следы ржавчины на лезвии — результат обычного старения; если бы он длительное время соприкасался с грунтом, он имел бы совершенно другой вид. Плюс надпись, что он принадлежал человеку по имени Торальд — что легко дает имя Торессон.

— Настоящий, целый меч викингов в почти нетронутом виде…

При одной мысли об этом Хокон готов был прыгать от возбуждения, как мальчишка. Он очень надеялся, что когда-нибудь тоже сможет увидеть меч, подержать, тщательно изучить.

— Но серьезно, Мия права. Нам понадобится круглосуточная охрана острова. Я никому не позволю там копать, независимо от того, владелец он или нет. Ни за что.

— Согласен. — Айвар казался невозмутимым, но Хокон имел все основания полагать, что подросток должен чувствовать себя странно, оказавшись в подобном переплете.

— Я поговорю еще кое с кем из команды, с теми, кому доверяю, и дальше них информация не пойдет. Говоришь, твой отец возвращается в воскресенье вечером?

— Ага.

— Тогда лучше стартовать в субботу после наступления темноты, на всякий случай. — Хокон взглянул на Мию, которая вперилась в экран мобильного телефона с фотографией кельтской фибулы.

Еще один предмет, принадлежавший Кери, — это не могло быть совпадением.

— Мия, ты не возражаешь, если мы с Линнеей останемся здесь на выходные? Я собирался отвезти ее в Стокгольм, чтобы ты побыла в тишине и покое, но теперь я лучше понаблюдал бы за островом.

— Конечно, без проблем. Хотя я сама завтра собиралась в Стокгольм, чтобы повидаться с адвокатом. Мне… э-э… нужно с ним кое о чем потолковать. — Мия как будто что-то недоговаривала, и по тому, как она быстро взглянула на Айвара, Хокон понял, что она не хотела обсуждать это при мальчике.

— Почему бы нам всем не поехать? — предложил он. — Как насчет поездки в Бирку после твоей встречи? Покажем Айвару и Линнее, как жили и торговали викинги.

— Отличная идея! Сто лет там не была. Айвар, ты как?

— Однозначно! Я еду. — Игра для плейстейшен, похоже, была забыта — мальчик определенно заразился археологией.

— Хорошо, завтра мы возьмем выходной, а за главного будет Томас. Лучше лечь пораньше. Схожу принесу тебе спальный мешок и подушку, Айвар.

Когда они поднялись наверх, Мия жестом пригласила Хокона зайти на минутку к ней в комнату. К его удивлению, из-под свитера она вытащила кипу документов.

— Что, черт возьми, это?..

— Ш-ш-ш. Я нашла их на столе у Торессона. Айвар не знает, что я их взяла. Смотри — это пропавшие документы по острову!

— Что? Не может быть! Абсолютный ублюдок… — Хокон представил себе возможные последствия, и его обуял гнев. — Dette er jcevlig![15] Так он забрал их, чтобы мы не могли работать на острове.

— Да, я тоже так подумала. Я верну их Альмквисту, и тогда мы сможем законно остановить Торессона.

Хокон покачал головой:

— Мы не можем ждать. Мы должны оказаться там как можно скорее, чтобы посмотреть, что там и как.

Мия закусила губу. И внимание Хокона непроизвольно переключилось на ее очень привлекательный рот. Он стоял слишком близко к ней. В ее спальне. О черт… Он отвернулся, сопротивляясь влечению, с которым боролся уже несколько недель.

— Хорошо, — наконец кивнула она. — Как насчет субботы? Если Торессон в отъезде, мы можем отправиться туда днем.

— Правильно. Да, давай. Я лучше… — Хокон махнул в сторону двери и убежал, бросив через плечо шепотом: — Спокойной ночи.

Если бы он задержался там еще на мгновение, ему пришлось бы поцеловать ее.

— Ты действительно считаешь, что меч переходил в твоей семье от поколения к поколению тысячу лет? Я имею в виду, какова вероятность, что так было? Что-то непредставимое.

Они ехали в джипе Хокона в Стокгольм, и Мия не переставая думала обо всем, что видела вчера вечером.

— Не знаю, но так говорит папа. Я думаю, у него есть какая-то старая книга, чтобы доказать это.

— Что за книга? — Мия увидела, что Хокон напрягся, и поняла, что он, должно быть, жалеет, что не пошел с ней к Айвару.

— Ну, такая, написанная на коровьей шкуре…

— На пергаменте.

— …Ну да, неважно, и почерк странный. Я смог разобрать некоторые буквы, но не все, и я видел ее всего пару раз, потому что он хранит книгу в сейфе. Но он сказал, что она доказывает, что меч принадлежал одному из наших предков.

— Я бы с удовольствием посмотрел на нее, — заметил Хокон.

Айвар пробормотал что-то еще, чего остальные не расслышали.

— Что ты сказал? — Мия, сидевшая на переднем сиденье, повернулась и посмотрела на мальчика.

— Ничего. — Айвар нахмурился из-под челки. — Ну, ладно, опять эти арийские глупости. Папа сказал, что книга доказывает, насколько наша кровь чиста, но все это чушь собачья.

— Все в порядке, — усмехнулся Хокон. — Видишь ли, людям позволено придерживаться любых убеждений, даже если те кажутся странными другим, до тех пор, пока они не делают ничего противозаконного или насильственного. Я имею в виду, что большинство религий имеют смысл только для тех, кто в них верит, верно?

Выражение лица Айвара немного прояснилось, когда до него дошел смысл сказанного, и он кивнул:

— Я полагаю.

— «Я полагаю» тут неуместно, это так и есть. Фанатики того или иного рода всегда найдутся, и тот факт, что твой отец — один из них, не твоя вина.

— Ребята в школе так не говорят.

— Они что, в курсе?! — Мия была ошеломлена тем, что Торессон до такой степени преуспел в распространении своих взглядов.

— Не совсем, но они знают, что папа состоит в крайне правой партии. В прошлом году об этом что-то писали в газетах, и некоторые пацаны, которые на год старше меня, стали говорить, что я сын фашистской свиньи и все такое. — Лицо Айвара покраснело, и он пробормотал: — Тупые ублюдки. Впрочем, это не имеет значения. В любом случае мистер Популярность из меня неважный. Все всегда завидовали, потому что папа богат и у меня есть все, что я захочу.